«Я знаю, откуда появилась сибирская язва в Свердловске» - сообщил редакции бывший генерал контрразведки
Выяснение обстоятельств вспышки сибирской язвы в Свердловске в 1979 году в 1991-м привело в Москву. Именно здесь, по данным «Известий», живут и работают люди, имевшие непосредственное отношение к расследованию обстоятельств давнишней трагедии. Беседы, состоявшиеся в столице, многое добавляют к уже опубликованным в «Известиях» заметкам о свердловских событиях 1979 года (№ 268).
— Будь трижды проклята государственная система, которая сделала бездушное отношение к человеку своим главным принципом, — с гневом в голосе сказал мне бывший заместитель председателя КГБ СССР, а ныне пенсионер В. Пирожков, — Ведь и по сей день семьям, в которых от язвы погибли люди, не оказана никакая материальная помощь. Хотя Андропов и поручал подготовить соответствующие документы...
Действительно, ни правительство, ни КПСС никак официально не отреагировали на трагедию, случившуюся в Свердловске. Ко мне обращаются люди, которые пострадали тогда и чудом остались живы. Государство полностью отвернулось от них. Правда, предварительно взяв подписку о неразглашении того, что с ними случилось.
...Типична судьба водителя А. Желнина. Четвертого апреля он, как и все работники 19-го секретного военного городка, — прошел диспансеризацию, а уже через день был доставлен в госпиталь со всеми признаками сибирской язвы.
...Пять человек из этого городка интенсивно лечились и выкарабкались. Но по сей день в истории их болезней военные медики вписывают любые диагнозы, кроме верного, чтобы только увести следы в сторону от правды. И это естественно, так как по-прежнему делается все, чтобы 19-й городок оставался вне подозрений.
Вот и В. Пирожков, сетуя на бездушность той системы, за бдительную охрану которой он, кстати, получал по советским меркам немалые деньги, очень скупо говорит о причинах возникновения болезни:
— Мы тогда передали в правительство записку, подписанную министром здравоохранения СССР Петровским, главным санитарным врачом страны академиком Бургасовым и мною. Попробуйте ее отыскать. Но в КГБ этой записки нет — год назад союзная прокуратура ее забрала...
Я не стал тратить времени на поиски. Ведь в записке излагалась «мясная» версия, которая широко и без записки известна. О других же записках и шифровках, которые тогда потоком шли прежде всего в партийные и «компетентные органы», Владимир Петрович Пирожков не обмолвился ни словом — хоть ему и жалко погибших. Чекист остается чекистом: тайны нужно хранить. Вечно! Тем не менее бывший зампред посоветовал мне встретиться с академиком Бургасовым. Получить информацию, так сказать, из первых рук.
Долгая беседа с Петром Николаевичем состоялась в его квартире в знаменитом высотном доме на Котельнической набережной. Этот дом москвичи называют кэгэбэшным — видимо, по профессиональной принадлежности части жильцов. Академик Бургасоз тоже человек при погонах, но при других — начинал он и долго потом работал в военной медицине.
Собранный до этой встречи материал свидетельствует, что академик Бургасов даже не появлялся после событий 1979 года на территории военного городка. По одной из версий потому, что не хотел стать невыездным. Дело, однако, как выяснилось, было в другом.
С 1953 по 1963 год П. Бургасов работал в городке по закрытой тематике и все, что там делалось, не было для него секретом. Немаловажно и то обстоятельство, что прибывший в Свердловск генерал И. Смирнов, курировавший в Министерстве обороны баклабораторию, был в свое время его непосредственным начальником, и расстались они, судя по всему, не очень дружелюбно. Так что, по словам академика, всякое излишнее внимание к этому объекту со стороны главного санитарного врача страны могло рассматриваться как интриги и подкопы. Впрочем, Бургасов все-таки проявил «принципиальность»: взял пробы из канализационных стоков, в которых, правда, ничего не обнаружил.
Главным аргументом Бургасова в пользу официальной версии в то время было то, что американцы раньше нас начали заниматься сибирской язвой, знают о ней все и любой подозрительный факт смогли бы распознать сразу.
— После того, как мировое общественное мнение взбудоражили слухами об уральском бактериологическом оружии, мы выехали в Америку с документами и фактами, — рассказывает Петр Николаевич. — Поверьте, нас буквально вывернули наизнанку, и ведущие специалисты с мировыми именами согласились с «мясной» версией. Мне даже довелось беседовать с одним господином из ЦРУ, который сказал, что они бы не упустили возможности воспользоваться «свердловским» шансом для увеличения ассигнований на собственное бактериологическое оружие.
Что ж, мировое общественное мнение удалось обмануть. Или оно само решило почему-то обмануться? Хотя, как выясняется, американские разведчики под всяческими «крышами» посещали в то время Свердловск. Выходили из поездов, беседовали с людьми. Были в Кургане и Шадринске — городах, расположенных вблизи Свердловской области по направлению ветров с 19-го городка. Но, как заверил меня бывший контрразведчик А. Миронюк, шпионы беседовали, как правило, с теми, с кем, по мнению КГБ, и надо было для поддержания официальной версии побеседовать.
Самое время теперь познакомить читателя с рассказом генерала в отставке А. Миронюка, который в апреле 1979 года исполнял обязанности начальника особого отдела Уральского военного округа.
Андрею Яковлевичу в карьере «повезло». Его частенько бросали в горячие точки планеты. В 1962 году из Ленинграда в составе группы военных, в гражданской одежде был он направлен на Кубу. Так формировалась «учебная бригада», которая сегодня выводится с острова Свободы. В 1968 году Миронюк в составе Псковской десантной дивизии ждал приказа на высадку в Чехословакию. Через год китайские события. Потом Свердловск. Последнее место службы — Чернобыль.
Когда генерал послал в центральные органы КГБ информацию об очковтирательстве, которым занимается военное руководство, отвечающее за очистку чернобыльской зоны, в Москве стали всерьез интересоваться его здоровьем.
Короче, Миронюк теперь в отставке и занят коммерческой деятельностью в Днепропетровске. Возглавлял союз кооператоров, входит в состав учредителей товарной биржи, занимается банковским делом. В 1987 году вышел из партии. Экономическая независимость и нежелание больше врать ни себе, ни людям послужили толчком к тому, чтобы бывший контрразведчик пошел на откровения.
— В начале апреля мне стали докладывать, что умерло несколько солдат и офицеров запаса, проходивших сборы в 32-м военном городке, — говорит А. Миронюк. — Недели две мы отрабатывали различные версии: -скот, -питание, сырье для заводов и так далее. Я попросил у начальника 19-го городка, который находится по соседству с 32-м и где имелась военная лаборатория, карту направления ветров, дувших в те дни со стороны этого объекта. Мне ее дали. Я решил перепроверить эти данные и запросил аналогичные сведения в аэропорту Кольцово. Обнаружились существенные расхождения. Тогда создали оперативные группы и пошли следующим путем: подробно опросили родственников умерших и буквально по часам и минутам, с конкретной привязкой к местности отметили на карте те места, в которых находились погибшие. В определенное время — где-то в 7—8 часов утра они все оказались в зоне ветров с 19-го городка.
— Я отдал карту Пирожкову, — продолжает Миронюк,— и он срочно вылетел в Москву. Помню, он почему-то попросил срезать с края карты надпись «особый отдел». Потом люди из КГБ подключили свою технику к служебным кабинетам лаборатории, и мы узнали правду. Кто-то из лаборатории (фамилия называлась, но я ее просто не помню) пришел рано утром и, не включив предохранительные фильтры и еще какие-то защитные механизмы, приступил к работе. Произошел выброс. Жертвами его стали те, кто рано утром спешил в городок на сборы, кто выходил на балкон, был на улице и так далее.
Ну, а если академик Бургасов утверждает, что такого быть не могло, так как смертей было много и люди гибли почти в течение двух месяцев, то мне спорить сложно. Мы в своем кругу обсуждали эту ситуацию и решили, что возбудители могли попасть на одежду, другие предметы, а потом передавались другим людям. В самом же городке и в соседнем с ним профилактика была сделана срочно. Не надо забывать, что одновременно заболели и животные — началась цепная реакция.
Дело ученых решать: было ли то бактериологическое оружие или что-то еще другое. Мы же знали точно, что источник заразы — военная лаборатория. И ее руководство пыталось скрыть этот факт. Лишь после того, как их приперли к стенке, специалисты сознались. Тогда-то и была разработана целая программа по дезинформации общественного мнения в стране и в мире. Под контроль взяли почту, связь, прессу. Работали с иностранной разведкой. Не знаю, в курсе ли был академик Бургасов, но свою часть «программы» он выполнил отлично.
— Кстати, разговор об изъятии больничных карт был. И, думаю, областное управление КГБ соответствующее распоряжение получило, — заканчивает А. Миронюк. — Потом я еще работал в Свердловске и знаю, что лаборатория несколькими АНТами была отправлена под Иркутск. Через год мне позвонили и приказали сжечь все документы. Естественно, приказ я тогда выполнил.
Думаю, нет особой нужды комментировать рассказ генерала: никакие словесные красоты не передадут жуткий смысл сказанного им. Погибли десятки людей, а мы до сих пор даже не знаем фамилию того, кто что-то «неправильно сделал». Мы не знаем, чем занимались ученые в погонах и что за «язву» выращивали за колючей проволокой. Ложь и фарисейство давно уже стали формой жизнедеятельности нашего государства. И самое жуткое, что те, кто создавал программу дезинформации, считают, что они служили Отчизне, нам с вами...
Академик Бургасов высказал любопытную мысль. Мы, как и американцы, убеждены, что не занимаемся созданием оружия нападения. Но чтобы создать систему защиты, надо испытать ее на прочность именно нападением. Вот и испытали...
А. ПАШКОВ, соб.. корр. «Известий». ЕКАТЕРИНБУРГ — МОСКВА —. ДНЕПРОПЕТРОВСК.
«Известия», 25.11.1991
Statistics: 169
«Черный ящик» исчез, потому что был найден?
Трагедия, произошедшая без малого восемь лет назад, вряд ли забудется скоро, если вообще когда-нибудь забудется. Страшная ночь с 31 августа на 1 сентября 1983-го, когда в небе над Сахалином советские самолеты ПВО сбили южнокорейский самолет «Боинг-747», выполнявший рейс Нью-Йорк — Сеул с 269 пассажирами на борту.