«Как мы убивали семью Николая II»
Найдены уникальные воспоминания чекистов Кабановых
Два старичка, братья Кабановы, тихо и мирно доживали свой век, не привлекая в курортном городе Пятигорске ничьего внимания. Так бы и канули в Лету их имена, не решись однажды Алексей Григорьевич и Михаил Григорьевич по просьбе сотрудников местного краеведческого музея заняться воспоминаниями о своей бурной молодости. О записках вспомнили лишь недавно, когда в прессе замелькали сообщения о находке под Екатеринбургом останков расстрелянной царской семьи. Братья Кабановы ушли из жизни с чувством исполненного долга.
Из воспоминаний М. Кабанова.
«Против окон, где была комната царя, был поставлен забор — не сплошной, доски разного размера стоймя. Снаружи стоял часовой. Б. царь часто поднимался на подоконник и смотрел, что делается на улице. Предупреждения часового не действовали, царь не имел понятия о дисциплине, оставался один выход припугнуть. Указание часовому дано. После двух предупреждений б. царь продолжал стоять на подоконнике. Часовой выстрелил в окно. Б. царь так перепугался соскочил с подоконника и залез под кровать, где долго лежал. На подоконник он больше ие залазил.
А. Кабанов.
«Хочу описать внешний вид обитателей дома особого назначения и по возможности их поведение и личные качества. Николай Романов: среднего роста, курносый, волосы и борода слегка рыжеваты, веселый, одет в суконную защитного цвета гимнастерку, подпоясан офицерским ремнем, в русских сапогах, в форменной фуражке с офицерской кокардой.
Жена Николая Романова Александра: среднего роста, волосы рыжие, некрасива. Сначала каждый день прогуливалась в садике, при мне в садик не выходила. Охранники рассказали, что после того, как они задали ей вопрос, как она с Распутиным... Александра перестала появляться.
Старшая дочь Николая Ольга ростом выше других сестер, некрасива, одета в длинное ситцевое платье простого покроя подпоясана широким бархатным поясом, на котором расположены в один ряд крупные пуговицы, обшитые бархатом, сзади бант. Невеселая, неразговорчивая, необщительная с другими членами семьи, кроме отца.
Анастасия, Татьяна и Мария значительно красивее Ольги, одеты так же, как Ольга, веселые, жизнерадостные. Во время прогулок в садике пели деревенские песни, допрашивали с пристрастием постовых охранников, кого они любят.
Сын Николая Алексей: 14 лет, болезненный, ноги его почти не действовали, поэтому на прогулку в садит его выносили на руках, усаживали в детскую коляску которую возил 14-летний племянник одного из поваров Николая. Этот повар был рас стрелян...
Оставлять Николая и его семью а городе было опасно.
Уральский областной Совет вынес приговор дому Романовых, в котором были инкриминированы все злодеяния Николая. Но выполнить этот приговор было не так-то просто.
Во время прогулки Николая и его семьи тов. Юровский, его помощник тов. Никулин и я осматривали помещения «Дома особого назначения», чтобы составить план приведения в исполнение приговора облсовета. Тов. Юровский сказал находившемуся в помещении мальчику, который возил в детской коляске Алексея: «Вы сейчас же идите к своему дяде в тюрьму»... Мальчик взял свой сундучок, и его отвели в батальон охраны, где он долго и сильно кричал. Потом его отправили в Ярославскую губернию к родным, а через несколько лет ярославская губчека его расстреляла. О чем было объявлено в газетах.
План ликвидации последней династии России был составлен следующий: сам акт провести в общежитии пулеметной команды. Напомню, что это помещение имело толстые кирпичные стены, сводчатый кирпичный потолок, в окнах двойные рамы и железные решетки. Это помещение было обнесено в два ряда дощатым забором и, по на шему мнению, слышимость выстрелов в городе не будет. Кроме этого, было решено под окна поставить грузовую машину марки «Форд» первых выпусков с очень плохим глушителем, на время акция завести мотор, который будет заглушать своим шумом выстрелы.
Ночью 17 июля 1918 года я со своей командой убрал из нашего общежития кровати и другие вещи, оставил один только венский стул для Алексея. Тов. Юровский приказал мне, чтобы если во время акции будут нападать на «Дом особого назначения» враждебные нам силы, то их отражать пулеметами и гранатами, и если напротив дома будут скапливаться люди, то по ним также стрелять.
В два часа утра 18 июля 1918 года тов. Юровский вошел в помещение, занимаемое Николаем Романовым и его семьей, и сказал: «В городе неспокойно, поэтому в целях безопасности прошу сейчас же сойти вниз». До этого Николай и его семья регулярно в 11 часов вечера ложились спать, а этот раз они до двух часов утра не спали. Не говоря ни слова, Николай Романов взял своего сына на руки и пошел по лестнице вниз, за ним пошли все остальные члены его семьи. Вошли в приготовленное им внизу помещение. Николай посадил на венский стул сына а сам стал посреди комнаты, а все остальные стали справа и слева фронтом, лицом к двери. В прихожей стояли руководители области. Тут же находился Михаил Медведев, которому было разрешено сделать первый выстрел в Николая.
Эту миссию он выполнил успешно, с одного его выстрела из маузера Николай упал мертвым. Потом присутствовавшие в прихожей товарищи, в том числе и я, стали стрелять по остальным членам семьи Николая через раскрытую двухстворчатую дверь. Разрядив свой наган по приговоренным, я побежал на чердак и прилег к пулемету, чтобы выполнить данный мне товарищем Юровским приказ. Но у дома никого не было. Несмотря на то, что сильно шумела заведенная автомашина, хорошо были слышны выстрелы и сильный лай четырех собак Николая. В расположенном напротив дома Ипатьева горном институте и маленьком домике рядом зажглись огни. Я сошел с чердака к месту казни и сказал, что в городе хорошо слышны выстрелы, вой собак, что стрельбу необходимо прекратить, собак перебить. После этого стрельба была прекращена, три собаки повешены, а четвертая собака Джек молчала, поэтому ее не тронули. Оставшихся в живых (надо понимать прислугу. Ред.), подлежащих казни, умертвили холодным оружием. После этого я вернулся на чердак к пулемету и через слуховое окно наблюдал, как выносили на санитарных носилках трупы казненных и укладывали на грузовую автомашину, постланную новым белым брезентом. Всего было уложено в машину 11 трупов людей и 3 трупа собак.
Все имущество Николая и его семьи хранилось а чемоданах, которые оказались заперты на внутренние эамки, почему их пришлось вскрывать при помощи ломика. В чемодане, принадлежащем жене царя Александре, хранился костюм Григория Распутина, состоящий из длинной красной шелковой рубахи, широких синих шелковых штанов и шелкового пояса с большими кистями на концах. На дне чемодана лежали портреты Императрицы, детей и групповые снимки.
В других чемоданах хранилось много верхнего и нижнего платья, было много небольших икон с изображением Анны Кашинской и Серафима Саровского. Все дочери царя аккуратно вели дневники. Мы ознакомились с этими дневниками, и по их содержанию нетрудно было определить, что эти вполне взрослые девпцы вели пустую, праздную жизнь, содержание которой состояло из завтраков, обедов, ужинов, молений в церкви и сна. И больше ничего в делах и мыслях у них не было... В библиотеке царя не было ни одной книги, как отечественных, так и зарубежных классиков, а также научных и полезных книг...»
* * *
Жизнь самих авторов записок братьев Кабановых развивалась бурно, но в общем-то счастливо. Братья-чекисты подавляли восстания на Урале и в Вятской губернии. В конце тридцатых Михаил прибыл на Северный Кавказ, где решительно проводил сплошную коллективизацию в казачьих станицах. Участники расстрела царя, как ни странно, не были отмечены орденами и медалями.
Публикацию подготовили Евг. ТКАЧЕВ, О. ШАПОВАЛОВ.
«Комсомольская правда», 30.11.1991
Statistics: 83
...А корни остались нетронутыми
8-м пунктом повестки дня II Съезда народных депутатов стоит вопрос о борьбе с организованной преступностью. Сегодня мы публикуем материал, который, возможно, будет полезен при рассмотрении этой проблемы.