В июле 53-го...
Неизвестные подробности «дела Берии» Часть 1
В ПОДРОСТКОВОЙ памяти сохранился пасмурный день 9 марта 1953 года. Вся коммунальная квартира собралась на кухне около «тарелки» репродуктора: с Красной площади транслировался - траурный митинг — ближайшие соратники великого вождя говорили народу о невосполнимой утрате, постигшей страну, о необходимости теснее сплотиться вокруг Советского правительства и Центрального Комитета... После Маленкова слово было предоставлено ему.
Глухой голос с сильным грузинским акцентом. «Кто не слеп, тот видит...». Слова вбивались твердо, как гвозди в крышку гроба. Удивительно, но я помню вдруг просветлевшие лица взрослых, услышавших такие знакомые интонации. «Как Сталин, совсем как Сталин!» — закивала коммунальная кухня, мгновенно соединив в своем сознании умершее божество и одного из его главных наследников, которым отныне предстояло вести нас вперед, от победы к победе, и вокруг которых мы должны были сейчас нерушимо сплотиться.
А всего лишь через каких-нибудь четыре месяца, в жаркий летний полдень, радио принесло новую потрясающую весть: Берия — заклятый враг и шпион. Самым поразительным сейчас кажется то, что в эту нелепую весть все поверили сразу и безоговорочно. Хоть бы кто-нибудь, хоть бы на одно мгновение усомнился: как же так — министр МВД и шпион? Возможно ли такое?! Нет, никто не усомнился: раз говорят — значит, так оно и есть. И кто-то уже вскоре занес во двор лихую частушку:
«Берия. Берия Вышел из доверия,
И товарищ Маленков Надавал ему пинков».
Так вот, к вопросу о доверии... Что мы вообще знаем об этой таинственной и зловещей фигуре, ставшей в глазах миллионов людей олицетворением самых мрачных страниц нашей истории? Что мы знаем о тех солнечных летних днях пятьдесят третьего года, когда (цитирую «Правду») «Президиум Верховного Совета СССР, рассмотрев сообщение Совета Министров СССР о преступных действиях Л. П. Берия, как агента иностранного капитала, направленных на подрыв Советского государства, постановил: снять Л. П. Берия с поста первого заместителя Председателя Совета Министров СССР и с поста министра внутренних дел СССР и привлечь Берия к судебной ответственности»?
По известному присловью, все тайное рано или поздно становится явным. Время и гласность делают свое дело, и кое-что мы уже знаем. Опубликованы мемуары Н. С. Хрущева, где подробно рассказывается о том, как в высших органах власти созрело, решение убрать Берия, о том, как осуществлялась эта акция. Напечатаны свидетельства (прямые или косвенные, с чужих слов) тех, кто принимал участие в аресте и даже в расстреле этого человека. Словом, знаем вроде бы немало. И никто, разумеется, не принимает сегодня всерьез обвинения типа «агент международного империализма», который-де стремился (снова цитирую «Правду») к «ликвидации советского рабоче-крестьянского строя в целях реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии».
Знаем мы сейчас и то, чего не могло знать большинство живущих тогда, в июле 1953-го, наших сограждан. (А те, которые что-то и знали, почитали за благо помалкивать). О бесчисленных лагерях архипелага ГУЛАГ, об изуверствах и пытках в кабинетах НКВД, о переселении под дулами автоматов целых народов, о превращении в «лагерную пыль» ни в чем не повинных людей, о «соловецких», «орловских», «лефортовских» и прочих расстрелах, о черных «воронках» и «марусях», о разнарядках на аресты (по республикам, областям, районам) «троцкистов», «националистов», «кулаков», «космополитов», «вредителей...» (всех репрессированных до сих пор сосчитать не можем)... О чем только сегодня не «вспоминается» при имени Берия!
Весь «фокус», однако, в том, что расстрелян он был не за это, а за преступления, предусмотренные статьями 58-1 «б», 58-8, 58-13, 58-11 тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР (т. е. за измену Родине, за организацию антисоветского заговора, за совершение террористических актов и т. п.).
Сейчас, когда мы восстанавливаем историческую правду, возникает естественный вопрос: распространяется ли это восстановление на всех и каждого? Вроде бы да, но я что-то не слышал о том, что Прокуратура СССР собирается подавать протест по поводу данного приговора и отправлять дело на доследование. Не слышно подобных требований и со стороны «широкой общественности». Не странно ли? Да нет, пожалуй, не странно: всеобщее омерзение к этому человеку настолько велико, что ни у кого и в мыслях нет усомниться в нравственной правомерности осуществленной когда-то кары. «Не все ли равно, за что его расстреляли? Разве он, душегуб и палач, верховный главнокомандующий заплечных дел, не достоин этого».
Так или примерно так думаем мы. Но что думали те, кто выносил тогда этот приговор? Какие нравственные и юридические основания руководили ими? Наконец, а судьи кто?
И вот передо мной стенографический отчет Пленума ЦК КПСС, состоявшегося 2—7 июля 1953 года. «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия». Более 37 лет пролежала в архиве стенограмма этого Пленума, помеченная грифом «Строго секретно». И вот теперь ее начинает публиковать в своей первой книжке 1991 года журнал «Известия ЦК КПСС». Мне пришлось принимать участие в подготовке этого документа к печати, поэтому я был одним из первых его нынешних читателей и, должен сказать, испытал при чтении поистине противоречивые чувства. Впрочем, обо всем по порядку.
ПЛЕНУМ — и это очень существенно — состоялся всего лишь через четыре месяца после смерти Сталина. Помимо всего прочего, это означало, что весь состав ЦК был сталинским, избранным под личным оком вождя на XIX съезде партии.
Среди них были разные люди. Пройдет какое-то время, и в судьбе многих из них произойдут крутые перемены. Будут расстреляны бериевцы Багиров и Кобулов, окажутся в «антипартийной группе» Маленков, Молотов, Каганович и «примкнувший к ним Шепилов», застрелится Фадеев, отправят в отставку Хрущева и Жукова, поднимется в неравный бой «Новый мир» Твардовского — много чего случится на этой земле. Но в те дни на Пленуме плечом к плечу сидела еще единая, еще монолитная, еще воспитанная самим Сталиным партийная гвардия. О чем она думала? Что говорила?
...Основной доклад делал Председатель Совета Министров СССР Г. М. Маленков.
«Маленков. Товарищи! Прошло около 4 месяцев после смерти т. Сталина. Вы помните, товарищи, как наши враги во всем мире были окрылены смертью нашего вождя и учителя. Они ставили ставку на разброд в наших рядах...
Мы опрокинули расчеты врагов, не допустили никаких колебаний, никакой паники, никакого подобия паники. ЦК уверенно повел страну вперед по ленинско-сталинскому пути.
Но, товарищи, Президиум ЦК (так называлось тогда Политбюро. — Н. М.) обязан доложить Пленуму ЦК, что уже вскоре после смерти т. Сталина мы, члены Президиума, начали убеждаться в том, что Берия нечестно и, как в дальнейшем все больше и больше выяснялось, в преступных целях стал пользоваться нашим стремлением к единству, к дружной работе в руководящем коллективе.
Прежде всего, Берия стал ловко и умело пользоваться своим положением министра внутренних дел и развил активную деятельность в том преступном направлении, чтобы поставить МВД над партией и правительством. Президиум ЦК располагает многими фактами на этот счет...»
Что касается «многих фактов», то мы к ним еще вернемся. Пока же отметим другой факт. Член Президиума ЦК КПСС, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, министр внутренних дел СССР, депутат Верховного Совета СССР и прочая, и прочая, и прочая был смещен и отдан под суд решением узкой группы правящих лиц. Правда, и раньше нередко случалось, что Сталин отправлял неугодных людей в тюрьму и даже в могилу, не заботясь о таких мелочах, как депутатская неприкосновенность, членство в ЦК и т. п. Но если дело касалось членов высшего партийного ареопага — Политбюро, то «приличия» требовали получить на то хотя бы согласие ЦК, как это было, например, с Бухариным и Рыковым. Однако на этот раз партийный суд вершился заочно: ни у кого из сидящих в зале не возникла даже мысль истребовать объяснения у «товарища по партии».
«Маленков. ...После смерти т. Сталина Берия распоясался и вовсю развернул, с позволения сказать, «деятельность», направленную на разобщение руководящего коллектива, на подавление принципов коллективности в работе, действуя так, чтобы руководящие товарищи работали с оглядкой друг на друга...
Президиум ЦК единодушно признал необходимым действовать быстро и решительно, учитывая, что имеем дело с авантюристом, в руках которого большие возможности, с тем чтобы раз и навсегда покончить с язвой и гнилью, отравляющей здоровую атмосферу сплоченного и монолитного ленинско-сталинского коллектива. (Бурные аплодисменты).
Президиум пришел к выводу, что нельзя с таким авантюристом останавливаться на полпути, и решил арестовать Берия, как врага партии и народа. (Голоса. Правильно. Бурные аплодисменты)...
Мы уверены, что, наши действия будут единодушно одобрены Пленумом ЦК. (Бурные аплодисменты).
В «единодушном одобрении» можно было не сомневаться. Все, что исходило с партийного Олимпа, принималось в ту пору с неизменным «чувством глубокого удовлетворения», на веру, без малейших попыток критического осмысления. Так их учил Сталин, так их учила жизнь.
Доклад Маленкова был коротким. После объявления Берия рвущимся к власти авантюристом (пока только авантюристом!) были сформулированы «уроки для партии». Они интересны тем, что в них, по существу впервые прозвучала завуалированная критика Сталина — робкая, почти безымянная, но критика. «Значительными ненормальностями» было признано то, что «у нас годами (т. е. при . Сталине. — Н. М.) не собирался Пленум ЦК», и «Политбюро перестало нормально функционировать, как высший партийный орган» (вместо него «функционировали» еженощные ужины на ближайшей даче Сталина в Волынском).
Было сказано и о том, что «никакой пост, никакие прошлые заслуги не должны препятствовать к очищению партии от зарвавшихся вельмож» (многие из сидящих в зале наверняка поежились от этих слов).
Признавалось, что Министерству внутренних дел удалось «стать над партией, подчинить государственный аппарат, стать над правительством...» (Все поняли — предстоит большая чистка органов).
Но тут же, словно напугавшись сказанного, Маленков торопливо завел старую, хорошо знакомую всем пластинку: «классовая борьба...», «повышение революционной бдительности...», «пережитки капитализма...».
НА ЭТОМ Пленум можно было бы и закончить — все было ясно, но он, к счастью, был продолжен, подарив современному читателю богатейший материал для размышлений.
Взять хотя бы тему Сталина. Б прениях по докладу она возникала неоднократно и даже закрутилась в весьма любопытный сюжет. Читая стенографический отчет, прежде всего обращаешь внимание на явное снижение эпитетов, которыми еще четыре месяца назад награждался «отец народов». Сталина по-прежнему именуют великим продолжателем дела Ленина, но и только. Он уже не гениальный, не светоч человечества, не зодчий коммунизма. Чаще всего он просто товарищ Сталин. Оказывается, у него, как и у простых смертных, были свои слабости и даже некоторые ошибки. Об этом говорится еще осторожно, с оговорками, но уже говорится. Смелее других —- Н. С. Хрущев.
«Хрущев. ...Мы все уважаем товарища Сталина. Но годы свое берут. В последнее время товарищ Сталин бумаг не читал, людей не принимал, потому что здоровье у него было слабое. И это обстоятельство ловко использовал прохвост Берия, очень ловко...».
Дело, по существу, пытаются представить так, что во всех ошибочных решениях прежнего руководства виноват Берия, но участники Пленума — «кадры» тертые и прекрасно понимают, что в обход Сталина никакие решения не принимались.
Критическую ноту подхватывает другой соратник великого вождя.
«Каганович. ...Надо прямо сказать, что при Сталине, имея его общее политическое руководство, мы жили спокойнее, хотя товарищ Сталин, как правильно говорили, последнее время не мог так активно работать и участвовать в работе Политбюро. Было два периода — до войны и после войны, когда товарищ Сталин уже собирал нас реже, когда не было такого коллективного живого обмена, какой был ранее. Безусловно, это отражалось и создавало благоприятную обстановку для интриганства и подлой подпольной деятельности Берия».
Л. И. Микоян осторожно затронул тему культа личности. Он коснулся ее, упомянув брошюру Берия «К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья», изданную в 1936 году и выдержавшую девять (!) изданий. Фальсифицируя историю, Берия непомерно возвеличивал в этом «труде» роль Сталина в революционных событиях в Закавказье, о чем А. И. Микоян как непосредственный участник этих событий, конечно же, знал. Но только сейчас, наконец-то, решился об этом сказать вслух.
«Микоян. ...Великая роль Сталина в создании закавказской организации и всей партии известна и не может быть никем ревизована. Но часть написанного в брошюре Берия неправильна...
Вот эту свою брошюру Берия сделал трамплином для прыжка на вышку общепартийного руководства, что ему, к сожалению, удалось. Его брошюру стали прорабатывать во всех кружках. Он получил ореол теоретического работника и верного сталинца. Отсюда и дальнейшее — все это помогло ему втереться в доверие Сталина. «Видишь, Берия молодец, подобрал материал, изучил, работал над собой, написал хорошую книгу»,— говорил товарищ Сталин...
...Другой факт его двурушничества. В первые дни после смерти товарища Сталйна он ратовал против культа личности. Мы понимали, что были перегибы в этом вопросе и при жизни товарища Сталина. Товарищ Сталин круто критиковал нас. То, что создают культ вокруг меня, говорил товарищ Сталин, это создают эсеры. Мы не могли тогда поправить это дело, и оно так шло. Нужно подойти к роли личности по-марксистски. Но, как оказалось, Берия хотел подорвать культ личности товарища Сталина и создать культ собственной личности. (Смех)»
Смех стал желанной разрядкой. Слова о культе Сталина сидящим в зале были явно, неприятны, непривычны, воспринимались как некая бестактность, даже если обставлялись оговорками и экивоками.
Первым не выдержал А. А. Андреев, испытанный сталинский функционер, недавний зампред Совета Министров СССР.
«Андреев. ...Появился откуда-то вопрос о культе личности. Почему стал этот вопрос? Ведь он решен давным-давно в марксистской литературе, он решен в жизни, миллионы людей знают, какое значение имеет гениальная личность, стоящая во главе движения, знают, какое значение имели и имеют Ленин и Сталин, а тут откуда-то появился вопрос о культе личности. Это проделки Берия.
Из Президиума товарищ Ворошилов. Правильно.
Андреев. Он хотел похоронить имя товарища Сталина и не только имя товарища Сталина, но это было направлено и против преемника товарища Сталина товарища Маленкова.
Голоса из зала. Правильно.
Маленков. Все мы преемники, одного преемника у товарища Сталина нет.
Андреев. Вы являетесь Председателем Совета Министров, пост, который занимал т. Сталин.
Голоса из зала. Правильно. (Бурные аплодисменты)».
Эти бурные аплодисменты говорили лучше всяких слов. Сидящие в зале многоопытные «сталинские кадры», как говорится, верхним нюхом чуяли, что после смерти вождя происходит что-то не то. Умевшие читать передовые «Правды» между строк, они с беспокойством видели, как приглушаются былые дифирамбы Сталину, как все меньше цитируются его «гениальные» высказывания, все реже упоминается его имя. Что бы это значило? Куда клонится политический маятник? Тревога и неуютность поселялись в душе. И вот наконец-то все объяснилось: это Берия, Берия виноват!
«Тевосян. ...После смерти товарища Сталина стало постепенно исчезать имя товарища Сталина из печати. С болью в душе приходилось читать высказывания товарища Сталина без ссылки на автора.
Вчера, из выступления товарища Кагановича мы узнали, что этот мерзавец Берия возражал против того, чтобы, говоря об учении, которым руководствуется наша партия, наряду с именами Маркса, Энгельса, Ленина, называть имя товарища Сталина. Вот до чего дошел этот мерзавец. Имя нашего учителя Товарища Сталина навсегда останется в сердцах членов нашей партии и всего народа, и никаким берия не удастся вырвать его из нашего сердца. (Аплодисменты).
Голоса. Правильно».
Однако такой энтузиазм не был поддержан Президиумом. Да, члены ЦК беспокоились не зря, нюх не подвел: в руководстве партии уже отчетливо созревали антикультовские настроения. Не знаю, понравилось или не понравилось Маленкову «звание» преемника Сталина, но в своем заключительном слове на Пленуме он вынужден был специально вернуться к теме культа личности. Трудно переоценить значение этого экскурса Маленкова, если иметь в виду, что до XX съезда и известного постановления ЦК «О преодолении культа личности И. В. Сталина и его последствий» должно было пройти еще долгих три года.
«Маленков. Вы должны знать, товарищи, что культ личности т. Сталина в повседневной практике руководства принял болезненные формы и размеры, методы коллективности в работе были отброшены, критика и самокритика в нашем высшем звене руководства вовсе отсутствовала.
Мы не имеем права скрывать от вас, что такой уродливый культ личности привел к безапелляционности единоличных решений и в последние годы стал наносить серьезный ущерб делу руководства партией и страной.
Об этом надо сказать, чтобы решительно исправить допущенные на этот счет ошибки...»
Как воспринял эти слова зал? По стенограмме судить трудно. Бурных аплодисментов не было. Но редкие возгласы — «Правильно!» — раздавались. А Маленков уже «открытым текстам» говорил об ошибках Сталина — о пагубной налоговой политике в деревне, об абсурдном решении по строительству Туркменского канала, затеянного (люди старших возрастов помнят) по «Великому сталинскому плану преобразования природы», о бредовой идее продуктообмена, выдвинутой в последней работе Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР»... Для многих сидящих в зале это был холодный душ, для кого-то — потрясение основ и, может быть, совсем для немногих — первый глоток долгожданной правды.
НО ВЕРНЕМСЯ к главному герою Пленума и этих заметок — к Берия.
Перед Президиумом ЦК стояли три трудные задачи. Первая — объяснить Пленуму, почему они («руководящее ядро») не могли ждать созыва ЦК, а вынуждены были скоропалительно арестовать Берия. Вторая - объяснить Пленуму, почему они не апеллировали к ЦК, партии и народу в отношении Берия раньше — при жизни Сталина или, по крайней мере, сразу после смерти вождя, а, напротив, позволили Берия занять самые высокие посты. И, наконец, третья — объяснить Пленуму, в чем, собственно, состояла антипартийная и антигосударственная деятельность Берия, за которую он достоин самого сурового наказания.
По существу, эти три главных «сюжета» и варьировались в основных выступлениях — Маленкова, Хрущева, Молотова, Булганина, Ворошилова, Микояна. Давайте посмотрим, как все выглядело.
Николай МИХАЙЛОВ.
«Известия», 04.01.1991
Statistics: 91
«Искренне Ваш Дж.Эдгар Гувер...»
Найден документ, свидетельствующий: Сталин и Гитлер тайно встречались во Львове накануне второй мировой войны.