Заведомая ложь
Партизанское движение в Ставропольском крае в Годы Велиной Отечественной — одно из «белых пятен» в советской исторической науке. И дело не в том, что о нем до сих пор ничего не писали. Как раз наоборот, в предыдущие годы писали довольно обильно, только освещалась тема крайне однобоко, в результате чего у интересующихся битвой за Кавказ складывалось вполне устойчивое клише о солидном размахе боевых действий партизан, причем благодаря ведущей роли М. А. Суслова, тогдашнего первого секретаря краевой партийной организации.
Но тек ли это на самом деле — по поводу размаха личного руководства?
НАЧАЛО ЛЕГЕНДЫ
В БольшоЙ Советской Энциклопедии издания 1946 года — той самой, которую редактировали К. Е. Ворошилов, А. Я. Вышинский и другие, — о Суслове упоминаний нет. В последующих же изданиях о нем сообщается достаточно подробно. Что же касается непосредственно периода войны, то здесь обычно ограничиваются общей констатацией: «В годы Великой Отечественной 1941—1945 гг. М. А. Суслов, будучи членом оенного Совета Северо-Кавказского фронта и Начальником Ставропольского краевого штаба партизанских отрядов, проводил большую работу по мобилизации трудящихся края на борьбу против фашистских оккупантов и по восстановлению хозяйства края, разрушенного войной» (БСЭ, 1956, т. 2, с. 320). Такого содержания фраза перекочевывает из издания в издание, из одного справочника в другой. Но с некоторыми уточнениями: Суслов-де не член Военного Совета Северо-Кавказского фронта, а член Военного Совета Северной группы войск Закавказского фронта. От таких сведений читатель пребывал в твердом убеждении, что Северная группа войск Закавказского фронта и Ставропольский краевой штаб партизанских отрядов просуществовали с 1941 го по 1945 год включительно.
Правда же такова: группа войск приказом ГКО создана 3 августа 1942 года, а 24 января 1943-го преобразована в Северо-Кавказский фронт. Сам Суслов впервые подписывается как член Военного Совета Северной группы войск лишь 30 декабря 1942 года. Но уже с первых чисел января 1943-го идут документы за его подписью только как секретаря крайкома ВКП(б).
22 июля 1942 года на бюро Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома ВКП(б) был утвержден «План организации партизанского движения на территории края». Принята,- на первый взгляд, своевременная и программная установка, призванная обеспечить эффективное, постоянно действующее движение, направленное на проведение «борьбы обдуманной и подготовленной с точки зрения соотношения сил в тылу врага», ибо «партизанское движение не месть, а военные действия» {Партархив Ставропольского крайкома КПСС (ПАСК), ф. 69, оп. 1, св. 1, д. 1, лл. 5—7).
В качестве неопровержимых доказательств, что тазовым и было партизанское движение на Ставрополье, приводились документы, собственноручно подписанные Сусловым и якобы подтверждающие работу крайкома по развертыванию партизанских действий на территории края. Но говорить о партизанах можно лишь условно: отряды больше тяготели к ополчению, нежели собственно к партизанам, если придерживаться духа и буквы самого определения. Разумеется, это ни в коей мере не умаляет боевых заслуг тех, кто здесь действительно сражался, заплатив собственной жизнью за тактические просчеты, ложь и вымыслы руководства.
История партизанского движения показывает: чаще всего отряды возникали без директив и указующих инструкций сверху. А наличие плана, разработанного тем или иным руководящим органом, еще не залог успешной борьбы. В особенности сусловского плана. Согласно ему, отряды надлежало создавать во всех районах и городах края — численностью от 30 до 100 человек в каждом в зависимости от районов действий и наличия мест укрытий. Причем комплектовать их полагалось исключительно из числа «проверенных, смелых, самоотверженных, изъявивших готовность действовать в тылу противника бойцов истребительных батальонов, партийно-советского, комсомольского актива и работников органов НКВД, милиции и пожарной охраны», вместе с тем включение в отряды военных не предусматривалось {в Белоруссии они, кстати, составляли до 20 процентов личного состава). Как, спрашивается, тогда набрать хотя бы по десятку человек, умеющих обращаться с оружием? Исключались и сотрудники НКВД. По сообщению Суслова в ЦК ВКП{б), как только определилась угроза оккупации, они были отозваны за пределы края заместителем народного комиссара внутренних дел Кобуловым.
Крайне легкомысленным выглядит и план дислокации отрядов. Предполагалось создать четыре группы: Северную — место базирования Ипатово-Петрозское {ныне Светпоград) — Дивное; Южную — Кавминводы - Георгиевск — Курское; Восточную — Прикумск — Левокумское — Арзгир и Западную — Карачаевская автономная область. Когда вынашивался замысел, край еще не был оккупирован. Но когда фронт пришел на Ставрополье, случилось то, что и должно было случится: вопреки всем планам отряды Северной, Восточной я Южной групп, теснимые противником, отходили вслед, а порой и вместе с частями Красной Армии. В намеченных районах базирования ни оказалось ни лесов, ни болот, ни гор — сплошь степная зона. При всем желании ни один отряд не смог бы закрепиться и остаться в тылу врага, а те, что задержались неминуемо гибли.
Мы далеки от мысли доказывать, чте отряды бездействовали. Нет, плохо обученные, плохо организованные, лишенные продовольствия и боеприпасов, прижатые к ледникам Главного Кавказского хребта, они перед угрозой наступающей зимы в чрезвычайно сложных условиях сделали все, что могли. В боях погиб партийный, комсомольский актив областей.
К декабрю 1942 года на территории Карачаевской и Черкесской автономных областей не осталось ни одного боеспособного отряда. Именуемое партизанским движение так и не превратилось ве «все расширающуюся партизанскую войну», какой пытался представить ее общественному мнению М. А. Суслов иа страницах газеты «Правда» (от 26 января 1943 года).
ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ПРАВДЫ
Ни в августе, ни в сентябре, ни в октябре 1942 года никакого краевого штаба партизанского движения но существовало.
Да, бюро крайкома ВКП(б) приняло решение «образовать краевой штаб партизанского движения в составе следующих товарищей: Михаила Андреевича Суслова (начальник штаба), Михаила Ивановича Золотухина (заместитель по оперативной части), Владимира Васильевича Воронцова (заместитель начальника по разведывательной части) и В. М. Панкова». Главное же: краевой штаб партизанского движения во главе с Сусловым был создан не в первые дни оккупации, не в трагические дни августовских боев, а 30 декабря 1942 года — в дни начала решительного наступления Красной Армии на Северном Кавказе!
Судя по документам, Суслов имел весьма туманные представления о том, что это за война, буквально загонял в тупик противоречивыми решениями, приказами. Укрывшись в Кизляре, в особняке, он принимал обращения крайкома ВКП(б) к населению Ставрополья, Кубани и Терека «Об организации широкой партизанской борьбы в тылу врага», требуя «наносить решительные удары по коммуникациям врага, пускать под откос поезда с войсками и военными грузами, уничтожать автотранспорт, обозы», не одиножды повторяя: «Это делать нетрудно».
Не упускал случая доложить в ЦК ВКП(б): «Крайком партии держит с отрядами постоянную связь. Крайком партии находился и находится в непосредственной близости от линии фронта, руководит эвакуацией народного хозяйства и партизанского движения».
На самом деле все выглядело иначе. Участь отрядов в ущельях Карачая была крайне печальной. Оказавшись перед наступающим 49-м корпусом гитлеровцев, они обрекли себя на неминуемую смерть. Секретарь крайкома — руководитель Западной группы отрядов И. П. Храмков, отчаявшись от бесплодных попыток связаться в аппаратом крайкома и непосредственно с Сусловым, направил в конце октября 1942 года группу бойцов во главе с начальником политотдела Горной МТС К. И. Евтушенко на связь с партизанским руководителем. Группа плутала по лесам и горным кручам две недели, прежде чем вышла к станции Хамышки Краснодарского края. Дальше идти не могла, Евтушенко написал письмо Суслову (оно сохранилось а архиве), где кратко отчитался о проделанной боевой работе и просил: «Очень тяжело обстоит дело с хлебом, наши обозы были в Рожкао, где в первые же дня их забрали немцы, спешившие на перевал, другие были выданы изменниками и также забраны немцами, Тов. Храмков убедительно просил Вас, может, удастся помочь хлебом. Совсем мало у нас патронов к автоматам ППШ и ППД. Недостает гранат и пулеметных патронов. В этом вопросе нам тоже нужна Ваша помощь... Если есть возможность подбросить автоматов, то поддержите нас. С этой просьбой тов, Храмков просил обратиться к Вам. Это письмо мы направили из ст. Хамышки, куда нас прибыло 5 человек. Шли мы исключительно ночью, через Большую и Малую Лабу, через Белую и другие реки мы перешли вброд обнаженными... 9 ноября 1942 г.»
К тому времени, когда Суслов подготовил ответ (22 декабря 1942 г.), И. П. Храмкова в Карачае уже не было: он вывел измученных и больных членов штаба Западной группы и остатки Новоапександровского отряда к Хамышкам. Здесь и получил сусловскую депешу о том, что часть отрядов вышла на южные склоны Главного хребта, об этом отпечатаны листовки, а также брошюры на карачаевском языке — с текстом выступления Сталина, их уже разбросали в самолета. Изложенные просьбы обошел молчанием. Зато потребовал, чтобы «партизаны со своей стороны почаще высылали связных», нисколько, видимо, не озадачиваясь тем, чего будет стоить долгий путь через перевалы, по всему побережью, затем через Грузию, Азербайджан, Дагестан — в Кизляр. Сам «краевой штаб» почему-то не направил ни одного связного а Карачай для связи.
Не имея ни малейшего представления, как складызаются дела в Карачаевской автономной области, Суслов 2 декабря 1942 года издает «Приказ начальника краевого штаба партизанского движения об активизации борьбы партизанских отрядов в Карачае и Черкесии. Но это уже «холостой» выстрел: ни в Черкесии ни в Карачае ни одного отряда не осталось. Однако документ сыграл немалую роль в создании дальнейшего партизанского культа Суслова. Как и другой его приказ — о решительном усилении борьбы с противником, подписанный днем ранее: «Штабу партизанских отрядов Южной группы продвинуть партизанские отряды на территорию, временно оккупированную противником, для дезорганизации его основных коммуникаций и проявить при решении поставленных перед ними задач присущую советским партизанам сметку, без заветную смелость, мужество и отвагу».
А Южной группы тоже не было. Единственный отряд — Кислозодский — еще в августе 1942 года ушел из края и сражался совместно с Баксанским отрядом на территории Кабардино-Балкарии.
Расчет же Суслова предельно прост: при активной борьбе партизан он получал «поощрение» — поддержку ЦК, при неудаче все легко списать на инертность и прямо негативное отношение коренного населения к партизанам (а то, чте оно практически их не видело его не смущало).
НА ГРАНИ ИСТРЕБЛЕНИЯ
8 1943 году активно муссировался вопрос об измtне заместителя начальника НКВД края подполковникf У. Кочкарова, в октябре 1942-го попавшего в руки фашистов: сам ли сдался, схвачен ли был — установить сложно. По официальной версии, он выдал фашистам все явки, базы, планы партизан, что и повлекло за собой карательную акцию и дальнейший разгром партизанского движения. Правда, между «изменой» и карательной акцией — почти месяц времени. В декабре 1942-го подполковник из плена бежал. 8 январе 1943-го явился в областной центр, где был схвачен, увезем в Ставрополь и после короткого следствия расстрелян. В опубликованных материалах о Кочкарове столько путаницы, что концы с концами не сходятся. Скорей всего, спровоцированная «измена» стала необходимой, что-бы было на кого списать провал «партизанского движения».
«Весной 1943 года, — рассказывал автору этих строк бывший военюрист 3-го ранга следователь прокуратуры Карачаевского областного суда А. Кубанов, — меня вызвал прокурор области С. И. Медведев и сообщил, что в области и в крае работает комиссия в составе двух генералов и нескольких офицеров. Она расследует причины неудачного партизанского движения. «Суслов, вероятно, будет арестован, — сказал Медведев, — так что нужно быть готовым ко всему». Однако ареста руководства не последовало. Напротив, в местных газетах то и дело появлялись хвалебные статьи Суслова в адрес трудящихся: секретарь крайкома восхищался «гордым духом народов, населяющих Карачай».
80-тысячный карачаевский народ отправил на фронт каждого пятого; почти две трети из них осталось навечно на полях сражений. Силами стариков, женщин подросткоа горный Карачай помогал фронту десятками тонн масла, мяса, молочных продуктов, Обеспечивал подписку на Государственный военный заем, на второй военный заем (на 113 процентов). По словам того же Суслова, народ нашел в себе силы в течение февраля — апреля 1943 года собрать на строительство танковой колонны «Ставропольский колхозник» 2 миллиона рублей, затем 1,5 миллиона — на строительство авиа-эскадрильи «Колхозник Карачая».
Вряд ли кто знал, что уже запущен страшный маховик репрессий целых народов — и карачаевский народ в числе первых на Кавказе выпьет горькую чашу изгнания. Уже разделены земли Карачая, придуманы новые названия населенных пунктов. Указан даже день проведения акции по тотальному выселению народа - 2 ноября. В одночасье людей погрузили в товарные эшелоны и отправили частично в Среднюю Азию, в Казахстан. Город Микоян-Шэхар, областной центр Карачая (ныне Карачаевск) переименовали в Клухори; большая часть области, включенная в состав Грузинской ССР, образовала Клухорский район Грузии. Забыв прежние слова, Суслов теперь заявлял: «Мы выжили карачаевцев из горных ущелий, теперь нам надо выжить от туда их дух». Вместо привычных Сары Тюз, Кумыш, Новый Карачай, Мара, Эльтаркач, Дауусуз появились на картах безликие Прикубанское, Подгорное, Правобережное, Высокогорное, Подлесное, Заводское и другие.
Неприязнь к депортированным народам, страх перед правдой не оставляли Суслова до конца дней. Известно, например, что он всячески чинил препятствия делегатам карачаевского народа попасть на прием к Н. С. Хрущеву.
В 70—30-е годы вновь была реанимирована версия об «измене» народа. В печати неоднократно напоминалось о важности того, чтобы карачаевцы поняли: их выселение связано не только с нарушением законности в период культа личности, но и с тем, что определенная часть населения «действительно перешла на сторону врага и тем дала повод к такому акту».
В 1981 году местная печать опубликовала цифры, приведшие население буквально в шок: в 1943 году в Карачаевской автономной области было ликвидировано 65 банд общей численностью свыше 4 тысяч человек. Разве не сам Суслов в декабре 1943 года сообщал в ЦК, что «всего в крае уничтожено предателей — 420, бандитов разных — 87, шпионов — 82, полицейских — 414...». За счет чего же могло взяться такое увеличение?
Сегодня очевидно: была сталинщина, была и «сусловщина» — идеологическое понятие, вбирающее а себя определенное время и определенную категорию людей, втянувших страну в мрачную, плотную тину застоя.
Кази Магомет Алиев
«Молодой коммунист», №5, 1998
Statistics: 38
В Комитете государственной безопасности СССР
В КГБ СССР с глубоким возмущением восприняли поступившие из Еревана сообщения о бандитской вылазке, предпринятой 14 апреля т.г. экстремистскими элементами против КГБ республики и его сотрудников.