Забытый остров
Двадцать лет на Даманский не ступала нога советского человека
КОГДА ЭТО случилось, я был слишком мал, чтобы задавать вопросы. Прошло двадцать лет, и никто из сверстников сегодня уже не может мне точно ответить, что же именно и почему произошло.
«2 марта в 4 часа 10 минут московского времени китайские власти организовали в районе пограничного пункта Нижне-Михайловка (остров Даманский) на реке Уссури вооруженную провокацию...
По советским пограничникам, охранявшим этот район, с китайской стороны был внезапно открыт огонь. Имеются убитые и раненые.
Решительными действиями советских пограничников нарушители границы были отогнаны с советской территории...»
ТАСС. 3 марта 1969 г.
Три часа продолжался тот бой. Он стоил жизни 32 советским пограничникам во главе с начальником заставы старшим лейтенантом И. Стрельниковым. Но китайцев героическими усилиями с острова выбили. По стране прошла волна митингов, на которых была гневно осуждена провокация китайских властей. Правительство КНР получило от советского руководства ноту, в которой был выражев решительный протест.
Однако 15 марта была предпринята вторая попытка вооруженного захвата Даманского. Снова лилась кровь. Снова наши воины стояли насмерть.
«Час их подвига пробил,— писал помощник начальника Политуправления погранвойск КГБ при Совете Министров СССР по комсомольской работе подполковник В. Виноградов. — В тот момент все, что мы привыкли называть великим словом Родина, все вместилось в маленький остров на реке Уссури.
...До последнего держались пограничники... И выстояли. Маоистские провокаторы откатились с нашей земли».
Родина отметила государственной наградой каждого участника пограничного инцидента. Четыре человека получили звания Героя Советского Союза. Об острове же говорили, будто он практически сметен с лица земли нашей артиллерией. Больше эта тема нигде и никогда открыто не поднималась.
...Уссури открывается сразу же, как только мы оставляем наш «уазик» у «колючки» с контрольно-следовой полосой и поднимаемся в сопку. Здесь, наверху оборудован наблюдательный пункт. Отсюда Даманский виден как на ладони. Неожиданно маленький, метров пятьсот в ширину, вытянутый на километр с небольшим вдоль китайского берега, отделенный от него узкой протокой.
Приникаю к бинокуляру и пытаюсь себе представить события двадцатилетней давности. Не получается. Каким-то несерьезным для своей опаленной огнем славы и бесконечно мирным кажется этот островок с его птичьими гнездами.
С пограничного катера Даманский виден в упор. Как-то неожиданно кусты на острове чуть расступились, и мы видим стоящего лицом к вам человека. Рядок — ходка с сетями, чуть дальше — жилище.
И хотя я уже знаю, что, кроме этого рыбака, здесь постоянно находится до взвода китайских солдат, несущих пограничную службу, и что с того самого «победоносного» для нас 1969 года на советский остров Даманский не ступала нога советского человека, вид китайского рыбака, из-под руки поглядевшего вслед катеру, все-таки печально шокирует: ведь остров-то наш, советский, мы же за него кровь проливали!..
История, как и природа, не терпит пустоты. Она и не замерла, не остановилась весной 69-го с последними выстрелами на Даманском.
15 марта, подобрав своих убитых и раненых, с Даманского ушли все — и наши, и китайцы. Началось затаенно-тягучее ожидание дальнейших событий, которые могли быть самыми неожиданными. На высотках и сопках советского берега посадили снайперов, установили крупнокалиберные пулеметы и открывали огонь по всем, кто переправлялся через протоку к острову с китайского берега. С обеих сторон периодически неслись через громкоговорители обличающие речи.
В сентябре самолет А. Н. Косыгина, возвращавшегося в Москву из Вьетнама, произвел посадку в аэропорту Пекина. Прямо там, за несколько часов, был подписан документ с представителем китайского руководства, утверждавший относительно острова статус-кво: положение вещей, при котором обе стороны остаются там, где находятся в данный момент.
Подразделения, стоявшие на советско-китайской границе, получили приказ немедленно снять оружие с боевого дежурства и отойти в глубь своей территории. Жизнь на границе стала входить в свое обычное русло. Даманский стоял пустой, безжизненный и — ничей.
Вспоминает житель Нижне-Михайловки А. И. Таммес:
— Раньше так: никому этот остров особо был не нужен. Я один, пожалуй, из наших только и приезжал туда — каждый вечер зажигал на нем фонари (створвые знаки. — С. А.), они тогда на керосине были. Китайцы изредка выходили на него: черепашьи яйца собирали, хворост. Рыбу вместе ловили.
СПРАВКА. Еще задолго до трагических событий, в 1963 году, китайская сторона получила от нашего правительства разрешение иа лов рыбы и временный выход местного населения с промысловыми хозяйственными целями в советскую часть акваторий рек Амур и Уссури и на некоторые острова, в том числе и Даманский. Советским гражданам вход туда был фактически закрыт.
Продолжает Таммес:
— В обшем-то, мы с ними мирно жили. А где-то с 1965 года они безобразничать начали. Стычки у них с нашими ребятами пошли, палками да веслами норовили пограничников задеть. На остров претендовали, он же к ним ближе, чем к нашему берегу.
Практически во всем мире граница между государствами иа реках проходит по фарватеру, а на суше — по водоразделу. Если следовать этому правилу, то остров Даманский, безусловно, принадлежит Китаю: фарватер Уссури проходит между ним и нашим берегом, от китайской земли остров отделен лишь узкой протокой. Но существующий межгосударственный договор определяет, что в данном случае граница проходит не по фарватеру, а по срезу воды у китайского берега. То есть даже на сантиметр вошедший в реку считается нарушителем советской границы.
Однако нигде — ни на советской, ни на китайской территории в районе Дамайского не стоят пограничные знаки. Наше пограничное руководство, видимо, сознавая определенную исторически обусловленную несправедливость перед соседом, не устанавливало их, дабы лишний раз не подчеркивать выигрышную для нас и унизительную для них ситуацию. Отношения между странами, когда в КНР во главе руководства стоял Мао Цзэдун, а у нас Брежнев, были, как известно, не самыми лучшими. Поэтому дополнительное раздражение, которое, как считали советские руководители, вызовет установка ваших пограничных знаков на китайском берегу, было ни к чему. Думалось, обойдется.
Не обошлось.
— Мы видели, что назревает конфликт, - вспоминает подполковник М. Колешня, в то время лейтенант, замполит заставы. — Китайцы спешно начали строить в тыл грунтовую дорогу, запасать продукты. Мы их притязания знали, но установка была четкой: они — ревизионисты, граница проходит по самому их берегу, и никаких разговоров. Они выходили на лед с цитатниками Мао, а наши солдаты навстречу им — с «Памятками бойцу» — перечнем документов, подтверждающих наши права иа остров.
Что же было в тех «Памятках бойцу», чем руководствовались пограничники?
Дополнительный договор, заключенный 2 ноября 1860 года в Пекине.
При внимательном рассмотрении и обсуждении существующих между Россией и Китаем договоров, Его Величество Император н Самодержец Всероссийский и Его Величество Богдыхан Дайцинский, для вящего скрепления взаимной дружбы между двумя империями, для развития торговых сношений и предупреждения недоразумений, положили составить несколько добавочных статей и для сей цели назначили уполномоченными (...)
Означенные уполномоченные, по предъявлении своих полномочий, найденных достаточными, постановили нижеследующее:
Статья 1
В подтверждение и пояснение статьи 1 договора, заключенного в городе Айгуне в 1858 году мая 16 дня, и во исполнение девятой статьи договора, заключенного в том же году июня месяца 1-го дня (V луны, 3-го числа) в городе Тянь-Дзине, определяется:
...От устья реки Уссури до озера Ханка граничащая линия идет по рекам Уссури и Сунгача. Земля, лежащая но восточному (правому) берегу сих рек, принадлежит Российскому государству, а по западному (левому) — Китайскому государству.
О том, при каких обстоятельствах был подписан договор, и сейчас компетентные люди говорят немало. Известно, что генерал Игнатьев имел в то время очень большое влияние на китайских сановников. Поэтому и тон переговоров был таким же, как и при подписании Айгунского договора, когда один из членов китайской делегации сказал нашему дипломатическому чиновнику, что Россия пользуется «несчастным их положением», и тот даже не отрицал этого.
В договоре ничего не сказало об островах. Дело в том, что их судьба определялась на обменных картах, где красным карандашом проводилась та самая граничащая линия. Или карты были приблизительные, или карандаш у царского штабс-капитана был в то время недостаточно отточен, но случилось именно то, что случилось. Острова, географически прилегающие к китайскому берегу, юридически стали принадлежать нам.
Маленькая хитрость царских чиновников обернулась уже в наше время камнем преткновения в дипломатических отношениях между двумя странами. Дипломаты подолгу решали, называть ли эти территории спорными или оспариваемыми. Уступать особо никто не собирался. На льду у Даманского размахивали уже не кулаками и палками, а прикладами автоматов. Компромисс не был найден — и пролилась кровь.
Когда инцидент разгорелся, главным для нас стало достойно выйти из него, правильно преподнести. Опыт у пропагандистской машины на сей счет уже был накоплен достаточный. Да и думать-то здесь было особенно не над чем: не мы же первые начали!
За высокими словами о мужестве советских пограничников, честно исполнивших свой долг, скрывались хронические изъяны государственной внешней политики, ее неуклюжесть и «несгибаемость». Искусственно раздутый пафос события заслонил главный вопрос: почему же в мирное время наши ребята должны были непременно сложить свои головы, неужели нельзя было разрешить ситуацию политическим путем?
Весной 1970-го китайцы стали завозить на Даманский гравий и камни для укрепления берегов. Везли много, чтобы никакой паводок не подмыл. Наши пограничники молча наблюдали все это в бинокли: команды вмешиваться не поступало. К лету остров был уже основательно благоустроен и обжит китайцами.
К первой годовщине событий редакция «Тихоокеанского комсомольца» подготовила страницу: воспоминания участников боев, письма на заставу, стихи. Понесли ее, как это было принято, в краевой комитет партии. Ни в коем случае! — сказали там.
Над Даманским повисла пелена экстренного забвения. В средствах массовой информации, на публичных лекциях тему эту было приказано не поднимать. В библиотеках книги о Даманском, которые успели увидеть свет, задвигались на дальние полки — их нельзя было пропагандировать. В Дальневосточном книжном издательстве «по горячим следам» готовилась к печати единственная книга «Правда о событиях на острове Даманском». При «редактировании» из нее убиралось все, что не освещалось ранее в открытой печати. Вдвое «похудевшая», книжка все же увидела свет. Но — только первая партия. Весь остальной тираж, который был еще не сброшюрован, пошел под нож.
В 1972—1973 годах с географических карт Приморского и Хабаровского краев были убраны все китайские, а то и просто нерусские, наименования. Река Синтуха, например, стала Комиссаровкой, город Сучаи — Партизанском, Иман — Дальнереченском.
Но полностью память, конечно же, не сотрешь. Оставались очевидцы, участники событий. Работали в Приморье музеи с экспозициями о Даманском. Однако нигде по сей день не было официально заявлено о конечном исходе событий 1969-го. И в тех же музеях до недавнего времени нельзя было показывать участие в боях подразделений регулярной Советской Армии и полное число погибших.
В поисках какой-либо дополнительной информации о событиях двадцатилетней давности я обошел последовательно Государственный архив Приморского края, архив краевого музея им. В. К. Арсеньева, краевой партархив. Нигде не показали мне ни единого документа. Теперь уже не потому, что «нельзя», а попросту нет никаких документов.
...Три тура переговоров уже в наше, новое время провели советские и китайские дипломаты по вопросу уточнения государственной границы между нашими странами. Новое время — новые подходы. Хочется верить, что время старой дипломатии уходит, что впредь с нами тоже будут советоваться, и за каждым останется право не только класть, но и поднимать голову. Но кто объяснит сегодняшнему человеку, что не все, чему его учили, было в действительности именно так и не иначе? Кто внесет ясность, возьмет на себя ответственность, признает и даст гарантии? Кто, наконец, честно поговорит «за жизнь» с увольняемым в запас вонном-пограничником Виктором Есевым, глубоко убежденным в том, что «остров мы проморгали»?..
...Над Даманским небо пронзительно синее. И деревья — такие же, как на нашем, так и на их берегу. Кто ты, что ты, затерянный в памяти остров,— наша слава? Боль? Или — ошибка?
Мы стоим лицом к острову на заставе имени Героя Советского Союза Ивана Стрельникова с молодым лейтенантом Игорем Стрельниковым.
— Знаешь, — говорит он мне, — мать у меня в Свердловске, здесь не была с тех пор. И я так и не сказал ей, что теперь с этим островом. Боюсь, больно ей станет...
Простите меня, уважаемая Лидия Федоровна...
С. АВДЕЕВ.
«Комсомольская правда», 19.12.1989
Statistics: 67
Литва, конечно, выбирает свободу... войска—учебу
В бюллетене был лишь один вопрос: «Вы за то, чтобы Литовское государство было независимой демократической республикой?». Вторые сутки на территории Латвии, Литвы и Эстонии проходят учения войск Прибалтийского военного округа.