Заговор против Литвы
Почему накануне штурма вильнюсской телебашни был отстранен от должности председатель литовского КГБ Ромуальдас МАРЦИНКУС
Пятидесятилетний генерал-майор Ромуальдас Марцинкус занят сейчас исполнением последних формальностей, необходимых для увольнения из органов КГБ. Профессиональный разведчик с 20-летним стажем, назначенный в начале марта 1990 года председателем литовского КГБ, более не намерен служить в системе советской госбезопасности. Судя по всему, в разрыве с КГБ генерал видит определенный выход из тупиковой ситуации, в которую поставила его жизнь. Сейчас он не может вернуться в Вильнюс: республика вряд ли встретит его с распростертыми объятиями. В Москве же положение Ромуальдаса Марцинкуса и его семьи тоже весьма и весьма шатко с тех пор как 12 января 1991 года в 19 часов 40 минут, за несколько часов до штурма телебашни, генералу позвонил бывший шеф КГБ Владимир Крючков и приказал сдать дела и первым же самолетом вылететь в столицу...
- Ромуальдас Антанович, давайте начнем с того, как Москва сделала вас первым человеком в литовском КГБ. Это случилось в тот момент, когда в республике появились новые власти, недвусмысленно заявившие Москве: Литва более не намерена считать себя одним из завоеваний социализма. Почему аппарат КГБ СССР выбрал вас и почему вы согласились?
— До сих пор не понимаю, почему эту должность предложили именно мне. Я двадцать лет прослужил во внешней разведке, внутренними делами практически не занимался, работа для меня была совершенно незнакомая... Быть может, просто из за того, что я литовец?
Почему согласился? Мне всегда хотелось вернуться на родину. Да и потом я тогда наивно полагал, что могу действительно оказаться полезным для Литвы, чем-то помочь... И я подумал: почему нет?
...Приехал я в Вильнюс 5 марта 1990 года, как раз уже прошли выборы. Ну не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: результаты выборов восприняты в КГБ, мягко говоря, неоднозначно. Тем более что с течением времени мы оказались в совершенно ненормальной ситуации: республика считала нас вне закона, воспринимала как враждебную структуру. А центр давил, приказывал действовать по законам СССР. Люди в литовском КГБ, естественно, по-разному относились к тому, что происходит.
Я не хотел бы оправдываться, мне это ни к чему. Но я на всех совещаниях, заседаниях говорил: мы можем думать все что угодно, но литовские власти — это законные власти. И мы в своей работе должны исходить именно из этого, нравится кому-то или нет.
— «Известия» в №248 опубликовали интервью вашего бывшего первого зама Станислава Цаплина. Он сказал, что ваша работа заключалась в том, чтобы снабжать Москву информацией о событиях в республике. Так вот «Известиям» удалось получить некоторое представление о том, какая именно информация, собранная по каналам КГБ, ложилась на стол Горбачеву. Это практически полностью компромат на новые литовские власти и их действия...
— Мне сложно судить о той информации, которую давали Горбачеву, — я ее не видел. Потом имейте в виду, что не одни мы в республике собирали данные об обстановке. Работали военная контрразведка, оперативные группы КГБ СССР, прибывшие из Москвы, — у них были свои каналы. Кроме того, действовали и партийные каналы. Уже в Москве информацию могли фильтровать.
А как узнать, что именно докладывали Горбачеву?
— Да. узнать можно. Вот у меня здесь есть некоторые справки, вернее, выдержки из справок КГБ СССР по обстановке в Литве, которые считались абсолютно секретными. Но теперь вроде на дворе демократия, и комитет сам дал нам посмотреть, что он докладывал Горбачеву. Я вам сейчас покажу эти документы, чтобы вы сравнили с тем, что действительно передавалось в Москву. Но сначала хочу прочитать небольшой отрывочек. Самый «убойный», как я представляю, в то время. Мне хотелось бы знать одно: правда это или нет? Итак...
...Справка от 6 декабря 1990 года. Речь в ней, в частности, идет о Департаменте охраны края (ДОК), созданном решением Совмина Литвы в апреле этого же года. Он здесь характеризуется как организация террористического толка. Дальше—больше: «Наряду с официально существующими отрядами департамент наращивает темпы по формированию в республике глубоко законспирированных подразделений, получивших название экипажей-пятерок. Они состоят из водителя и четырех автоматчиков, имеют автомашину...
Руководители пятерок в районах закончили формирование списков проживающего в зоне их действия партийного актива, действующих и бывших сотрудников КГБ. Эти лица при обострении обстановки в республике подлежат немедленному аресту, вывозу в отдаленный район и возможной ликвидации с привлечением сил боевых отрядов ДОК, а также членов организации «Союза национальной молодежи» и «Союза шаулистов». Дано указание закончить подготовку подобного рода списков по крупным городам до 1 января 1991 года».
— Да, я знаю об этой информации. Это так называемый приказ по ДОК № 009. Мы специально занимались проверкой правдоподобности этого приказа и докладывали в Москву: этот документ вряд ли можно воспринимать всерьез и скорее всего речь идет о провокации.
Было так. Где-то в районе всплыла эта бумага. Она оказалась у одного партийного работника. Ему якобы ее передали люди, - которые, по их словам, этот приказ видели своими глазами и по памяти восстановили. То есть подлинника никто предъявить нам не смог. После анализа наши специалисты пришли к выводу: по памяти такой текст, все его формулировки восстановить просто невозможно. А, судя по их четкости, «приказ» был просто кем-то списан с аналогичных документов, существовавших в 40-е годы, в период восстановления в Литве Советской власти. Только если коммунисты вписывали тогда в свои приказы «буржуазные» фамилии, то теперь кто-то в старые тексты, известные, кстати, в республике по сообщениям в печати, вписал, что необходимо подвергнуть репрессиям партийных активистов, и пытался выдать все за чистую монету.
Мы доложили об этом в Москву, а в Литве я сказал Цаплину, чтобы позвонил в республиканский ЦК (там очень нервничали по этому поводу) и объяснил — никаких поводов для беспокойства нет. Он доложил, что связался, а потом я вдруг смотрю телевизор и вижу: в программе «Время» выступают два сотрудника ЦК Компартии Литвы и на полном серьезе выдают всю эту информацию...
Я тогда подумал, что это из-за того, что с ЦК у нас вообще отношения были натянутые и они нам не поверили...
— А что у вас случилось с ЦК?
— Да дело в том, что мы, был такой период, собирались вообще деполитизироваться. Опять-таки доложили в Москву, Москва запретила. Тогда приняли решение не состоять на партучете в ЦК. Встали на учет в погранокруг. А кроме того, считалось, что из КГБ идет утечка информации, люди от нас уходят в республиканские структуры безопасности и так далее...
— Ясно, Но давайте вернемся к справкам КГБ. Вот они. Если можно, вы их читайте и комментируйте по мере необходимости.
— ...Так. Я тогда прямо продолжу с этой справки за 6 декабря. «...В узком кругу руководителей ДОК решено при любых осложнениях взять курс на проведение террористических актов. Организованное сопротивление должно быть кратковременным и преследовать главным образом политический эффект. Считается, что уходить в лес на длительный срок нельзя, так как в современных условиях «лесных братьев» ликвидируют очень быстро...»
Глупость какая-то! Не знаю, откуда они это взяли. Вообще иногда получалось так. Вдруг приходит из Москвы шифровка: «Уточните такую-то информацию». А мы о ней первый раз слышим! Значит, в Москве уже какие-то свои данные были, я имею в виду нужные ей данные...
Дальше. «...Департамент государственной безопасности... призван решать задачи, находящиеся в настоящее время в компетенции КГБ Литовской ССР. Сотрудники ДГБ ведут агентурную работу»... Ну и что? Да это и так известно. Видимо, здесь упирали на агентурную работу, но что в этом такого? И мы агентурную работу вели...
Дальше... 10 января. «На ряде промышленных предприятий союзного подчинения в городе Вильнюсе прошли митинги трудящихся с требованиями отставки парламента Литвы и введения в республике президентского правления. Начали политическую забастовку с теми же требованиями работники авиакомпании «Литовские авиалинии» и локомотивного депо Вильнюса. 11 января намерены начать забастовку рабочие вильнюсского завода «Нерис». Да, мы передавали эти данные. Но тут почему-то ничего нет о других митингах, митингах сторонников Ландсбергиса. Мы сообщали ведь о людях, выступавших в защиту парламента. Их было гораздо больше...
— В редакции еще есть выдержки из ориентировки, разосланной по КГБ и УКГБ 11 января. Что-то совсем мрачное... Руководство ставит народ Литвы на грань гражданской междоусобицы... Конечная цепь — ликвидация советского конституционного строя в Литве... Режим тоталитаризма... Нациовал-шовинистические иллюзии... Буржуазная форма государственности... Карать инакомыслящих... Литовское руководство взяло курс на принуждение и насилие, на обман народа... Создаются и укрепляются государственные структуры подавления и политического сыска — ДОК, ДГБ, национальная полиция... Авантюристический курс руководства вызывает постепенное отрезвление масс. Менее чем за год руководство практически полностью утратило свою социальную базу и авторитет в народе...
— Ну это, знаете, уже какая-то публицистика. То, что вы цитируете, не оперативная информация, мы таким делом не занимались. А про потерю авторитета, это вовсе неправда. Словом. я так понимаю, что все, что мы передавали, тщательно фильтровалось и «осмысливалось»...
— Для вас это что, откровение?
— В каком-то смысле. Я вот в первый раз читаю, что именно докладывалось Горбачеву. А так... Я, разумеется, понимал, что происходит что-то ненормальное. Как это принято говорить, нагнетаются страсти. Начали занимать объекты. Дом печати — еще как-то можно было объяснить: собственность партии и так далее, был Указ Президента об охране партийного имущества. А потом ДОСААФ... Ну а 12 января, когда стало ясно, что события могут развернуться еще более жесткие, что могут начать захват телебашни...
— Простите, а откуда вам стало известно о захвате телебашни? Вы были знакомы с планом?
— Да никакого плана я не видел, никаких приказов из Москвы литовский КГБ не получал. Зачем вообще нужно было видеть какой-то план, когда на улицах открыто люди обо всем говорили? Почему у телебашни было столько народу? Они что— план видели? Накануне стало ясно, что от разговоров могут перейти к делу и личный состав КГБ во все это может быть втянут против собственной воли. Я тогда около шести вечера 12 января позвонил Крючкову — уже некогда было шифровки составлять — и сказал ему, что, если какие-то акции будут предприняты, они будут незаконны и могут быть жертвы. КГБ в этих акциях участия принимать не будет. Я сказал ему: «Я ситуацию контролировать и влиять на нее не могу. Наша информация не учитывается. Прошу меня уволить». Он сказал, чтобы я не горячился, и положил трубку.
В 19.40 он мне перезвонил и сообщил, что мою отставку принимает и мне надо первым же самолетом вылететь в Москву. Я вызвал своего заместителя Армонаса, объяснил ему всю ситуацию и в 9 вечера ушел домой.
— Ромуальдас Антанович, может быть, я неприятный вопрос задам, и все-таки... А почему вы пошли домой, а не к телебашне или, наконец, не позвонили в Верховный Совет?
— Я много об этом думал, просчитывал варианты... Ну позвонил бы я, а ничего бы не произошло... Тогда я — провокатор. А если позвонил бы — кто знает: у башни было бы больше людей, может быть, и больше жертв. Потом, поймите, для литовских властей я не был лицом, заслуживающим доверия.
Кроме того... Когда я пришел домой... Я разведчик, у меня все-таки опыт есть... Словом, мне показалось, что теперь даже при всем желании я не могу свободно перемещаться по городу.
— Хорошо. А что было в Москве?
— Несколько дней я ждал приема Крючкова. Он меня принял в конце концов. Такое впечатление, что он нервничал и все говорил, что надо как-то из этой ситуации выбираться. Ведь там же во время штурма убили офицера из «Альфы». Шацких его фамилия. Сразу возникли вопросы: что там делал КГБ?
А потом Крючков вдруг говорит: что-то вы выглядите плохо, не болеете? А у меня насморк был, да и нервы. Он говорит: сходите к врачам. Я пошел... Мне давление померяли и сразу: надо срочно ложиться в ведомственный госпиталь. Там палата уже готова. В общем, лечили полтора месяца, и это было больше похоже на домашний арест.
— Да... Интересная история. А что вы собираетесь делать теперь, после всех этих событий?
— Я не знаю. Думаю, не пропаду. Но меня, собственно, больше волнует не моя судьба, а тех ребят, которые в Литве остались. Там есть действительно хорошие люди. Я с ними работал, могу сказать точно. Абсолютное большинство сотрудников литовского КГБ никакого участия в январских событиях не принимало. Но им теперь, как я понимаю, очень и очень непросто...
С. МОСТОВЩИКОВ.
«Известия», 13.10.1991
«Прощайте, они уже на третьем этаже...»
Эту фразу произнесла диктор литовского телевидения, когда десантники ворвались в студию. Мы расскажем лишь о нескольких фактах, предшествующих этому сообщению.
Statistics: 96
Сталин: борьба за лидерство в партии
Почему в партии не прислушались к мнению В. И. Ленина о перемещении Сталина с поста Генерального секретаря? Мог ли кто-то уже в 20-е годы сменить его на этом посту? Не претендуя на всеохватностъ, попытаемся наметить некоторые контуры ответа на этот практически не освещенный в советской исторической литературе вопрос.