Он тоже был под «Атомным снегом»
Младен Живойнович Маркович представляет в Москве ряд зарубежных торговых фирм. В редакцию обратился после того, как прочел в «Известиях» (№ 288) корреспонденцию «Сентябрь 1954-го: учения под атомным грибом».
— Тогда я служил в Советской Армии, — рассказывает Маркович. — Был начальником химической службы полка. Воинское звание — старший лейтенант. Как попал в Советскую Армию? Нас, молодых парней, направили из Югославии в Советский Союз учиться на офицеров. Я поступил в Костромское военное училище химической защиты. Повстречал девушку, женился. Принял советское гражданство. А после окончания училища служил в разных военных округах. Незадолго до ядерных учений был назначен начальником курсов, обучал людей действовать в условиях применения ядерного оружия. Как раз в то время уже стали поговаривать о возможности таких учений.
...Еще весной мы начали ходить по близлежащим деревням и агитировать людей, чтобы они уезжали. Пожилые люди не хотели покидать родные места, а молодежь уходила с охотой. Что еще запомнилось? Войска были разделены на две большие группировки — «Южные» и «Северные». По замыслу штаба учений, «Южным» предстояло наступать. «Северные» занимали оборону. С учетом этого и строилась учебнотактическая подготовка к учениям. И все же многие до последнего дня сомневались, что ядерные учения вообще состоятся. Но вот прилетел маршал Жуков, и все сомнения враз исчезли. Утром 14 сентября мы заняли места в окопах. Долго томились в ожидании сигнала. Бомбу сбросили с самолета и взорвали на высоте 300 метров над поверхностью земли. Через несколько минут началась артподготовка. Затем в наступление двинулись танковые, мотострелковые подразделения. Возле эпицентра регулировщики направляли всех в объезд пораженного участка, чтобы техника не исказила первоначальную картину ядерного воздействия на местность. В это время я находился в танке. Моей задачей было постоянно измерять радиационную обстановку и обозначать флажками ее уровень. Насколько мне не изменяет память, он был невысок. Мы нигде не останавливались, так как предполагалось, что «противник» уничтожен. Обратил внимание, что на деревьях не осталось листьев, а ближе к эпицентру деревьев и вовсе не осталось — голая земля и стаи слепых ворон.
После учений состоялся их разбор. Главный вывод — психологически мы готовы к боевым действиям с применением ядёрного оружия.
Вскоре войска отвели, а я остался на полигоне контролировать радиационную обстановку. Однажды почувствовал себя плохо: головокружение, слабость в теле. Написал письмо Жукову. Вскоре меня перевели в другой округ. Как чувствую себя сейчас? Причины для беспокойства есть, но имеют ли они какое-либо отношение к тем учениям, не знаю. Вообще я не считаю, что нас всех надо приравнивать к участникам боевых действий. Думаю, в этом вопросе нужно подходить индивидуально...
И еще одно, вовсе не связанное с ядерными учениями, мучит Младена Марковича все эти годы. Волею судьбы он вынужден был уехать на родину. Нелегким оказалось возвращение. Пришлось начинать все с нуля. Возникли трудности с работой. Написал письмо Н. С. Хрущеву с просьбой о помощи. Но ответа не получил. Десять лет службы в Советской Армии и по сей день ему не зачтены. Недавно написал об этом письмо М. С. Горбачеву...
...После публикации в «Известиях» (№ 288) материала «Сентябрь 1954-го: учения под атомным грибом» редакция обратилась в Министерство обороны с просьбой разрешить ознакомиться с материалами тех учений и прокомментировать их. Вскоре пришел ответ, подписанный заместителем начальника Генерального штаба генерал-полковником В. Денисовым:
«В настоящее время материалы этого учения не могут быть раскрыты в полном объеме, — писалось в нем, — в связи с чем допустить кого-либо из корреспондентов к ним не представяяется возможным. Однако с целью снятия обеспокоенности читателей могу сообщить, что учение было проведено 14 сентября 1954 года на территории Южно-Уральского военного округа. Тема учения: «Прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением атомного оружия». Основными целями ставились: исследование воздействия воздушного взрыва атомной бомбы по участку заранее подготовленной обороны, на вооружение, военную технику, а также изучение организации противоатомной защиты войск в обороне и наступлении...
Учитывая низкие уровни радиации, непродолжительность учения и строгое выполнение разработанных инструкций и памяток по обеспечению безопасности, можно сделать вывод, что на учении были приняты все меры по недопущению облучения личного состава.
Проведение такого учения было вызвано необходимостью укрепления обороноспособности страны и в то время ни у кого не вызывало каких-либо сомнений».
И — точка. Но ведь редакция в своей публикации и не ставила под сомнение целесообразность самих учений.
Речь шла о другом: сегодня их участники нуждаются в элементарной помощи. Многие потеряли здоровье, многим еще предстоит «зарабатывать» пенсию... Вот что пишет бывший военный водитель А. Глухов из Челябинской области:
«Я трижды побывал под ядерным грибом. Сейчас мне 56 лет. Осталось четыре года до пенсии. Но работать я уже не могу. Все болит. Куда только не обращался — да что толку... Когда мы были нужны, нас использовали по своему усмотрению. А что делать сейчас? Тем, кто был причастен к взрыву, присвоены звания, вручены премии, награды. А как мы — те, на ком эта бомба испытывалась?»
Бывший командир саперной роты П. Симперович из Бреста: «После учений сразу же попал в госпиталь. Трижды лечился. А потом был комиссован из рядов Советской Армии. Мне тогда было всего 30 лет. Десятки раз лежал в больницах...».
«Что стало с той почвой, которая с помощью атомного гриба поднялась в небо и возвратилась снова на землю? — спрашивает в своем письме в редакцию подполковник Я. Соловьев. — А с людьми, живущими на ней? А звери, птицы? Что с ними? Где наша наука? Она до сих пор раскрывает тайны Тунгусского метеорита, но неужели ее не интересуют тайны взрыва атомной бомбы и его последствия через тридцать пять лет? Место, где была взорвана первая атомная бомба, может послужить для науки большой природной лабораторией. А то ведь что получается — разъехались и забыли...».
И еще есть в письме слова о том, что во время учений был снят кинофильм. На ленту поставили гриф - «Совершенно секретно». В фильме «играли» не профессиональные актеры, а военные. И, как свидетельствует автор письма, сыграли мастерски. Потому вопрос, как мне кажется, остается открытым: не пора ли рассекретить и этот фильм, и обстоятельства, связанные с учениями - 1954 года, а главное — их влияние как на людей, так и на природу?
Н. БУРБЫГА.
«Известия», 5.01.1990
Учения 1954-го. Вглядимся в документы.
За пять суток до начала учений все войска были выведены из запретной зоны. По периметру ее выставили охранение. С этого момента и в течение первых трех суток после взрыва допуск туда производился только через контрольно-пропускной пункт по специальным пропускам и жетонам. В приказе Г. Жукова говорилось: «...В день учения с 5.00 до 9.00 запретить движение одиночных лиц и автомашин.
Жаркий сентябрь 1954-го
В СУДЬБЕ каждого человека существует какая-то дата, с которой начинается новая точка отсчета времени. В моей жизни ею стал день 14 сентября 1954 года. 9 часов 34 минуты. Качается земля. А потом—удар. Глухой. Тяжелый. Сотрясающий душу и тело.
Statistics: 66
Лева Задов - бывший чекист?
По Москве поползли невероятные слухи о том, что Леву Задова, бывшего шефа махновской контрразведки, члена батькиной «следственной комиссии», палача и садиста посмертно оправдали.