Среди мятежей и заговоров
Убит германский посол Мирбах! Эта сенсационная весть 6 июля 1918 года быстро разнеслась по Москве. Одни говорили: убийство осуществили ставленники Антанты, другие — белогвардейские агенты, третьи намекали на левых эсеров.
Через некоторое время была пущена в оборот еще одна версия — покушение якобы организовано бывшими «левыми коммунистами» — Ф. Дзержинским, Н. Бухариным и Г. Пятаковым, чтобы сорвать Брестский договор...
Вскоре выяснилось, что террористами были левые эсеры, два сотрудника ВЧК. Когда это подтвердилось, после ликвидации июльского мятежа, осознавая моральную ответственность за действия ВЧК в целом и ее отдельных работников, Дзержинский, что многим неизвестно, подал в отставку...
Более подробно эта история изложена на страницах «Красной книги ВЧК», которую к концу нынешнего года выпустит вторым изданием Политиздат. Судьба же первого издания уникальной книги сложилась драматически: нескольким поколениям советских людей она оказалась совершенно недоступной. Об этом и других материалах «Красной книги ВЧК» корреспонденту «Труда» рассказывает нынешний ее научный редактор, доктор исторических наук профессор А. ВЕЛИДОВ.
— Алексей Сергеевич, что предсталяет собой первое издание?
— Сборник документов о подрывной деятельности наиболее крупных контрреволюционных организаций, раскрытых ВЧК в 1918—1920 годах. Первый том (317 стр.) вышел в свет в 1920 году, второй (380 стр.) — спустя два года. Тираж книги не известен. Возможно, второй том даже не тиражировался — во всяком случае, нет сведений, что он поступил з библиотеки. А первый сохранился в нескольких экземплярах в спецхранах.
Появление двухтомника обязано стараниям П. Макинциана, в 1920 году сработавшею заведующим бюро печати ВЧК, и М. Лацира, члена коллегии ВЧК, большевика с 1905 года. В 1938 году оба они стали жертвами сталинских репрессий. Такая же судьбе постигла и «Красную книгу ВЧК» — она была в 30-х годах изъята из библиотек и уничтожена.
— О деятельности каких контрреволюционных организаций идет речь?
— Все перечислять, видимо, не стоит. Назову одну из наиболее крупных — возглавляемый известным террористом Борисом Савинковым «Союз защиты родины и свободы». Летом 1918 года она готовила восстания в Москве и ряде других городов. Рассказывает «Красная книга» о Ярославском мятеже, о восстании левых эсеров б—7 июля 1918 года и о взрыве в здании Московского комитета РКП(б), который устроили анархисты 25 сентября 1919 года. Наибойьшую опасность представлял «Национальный центр» во главе с кадетом Н. Щепкиным. В сентябре 1919 года заговорщики, располагавшие значительными военными силами, намеревались захватить Кремль, другие важные военно-стратегические и политические объекты в Москве, арестовать В. И. Ленина и Л. Д. Троцкого, взорвать железнодорожные сооружения на подступах к столице... ВЧК удалось предотвратить это выступление.
- И конечно, последовали наказания арестованных?
— Разумеется. Лица, с оружием в руках выступавшие против Советской власти, как правило, подлежали расстрелу по приговорам чрезвычайных комиссий и ревтрибуналов.
Что касается активных участников «Союза защиты...», то ВЧК определила им высшую меру. Та же участь постигла в последствии и некоторых бежавших руководителей «Союза» - Бредиса, Перхурова (последний быд в 1922 году осужден ревтрибуналом за организацию Ярославского мятежа, за борьбу против Советской власти в составе армии Колчака).
Из мятежных левых эсеров был расстрелян заместитель председателя ВЧК В. А. Александрович. А вот М. А. Спиридонову и Ю. В. Саблина Верховный ревтрибунал при ВЦИК приговорил к тюремному заключению на год, однако уже через день Президиум ВЦИК, приняв во внимание их революционные заслуги, амнистировал обоих. Других лидеров левых эсеров, успевших скрыться, трибунал обрек на три года тюрьмы.
Полагаю, читателям «Труда» будет интересно узнать, что позже некоторые деятели левоэсеровской партии вступили в РКП(б): А. Л. Колегаев, Ю. В. Саблин, Я. Г. Блюмкин — исполнитель террористического акта над германским послом Мирбахом... Блюмкин, амнистированный в 1919 году, служил затем в Красной Армии, работал в военном ведомстве, а затем и в ОГПУ. В 1929 году, в командировке в Турции, вступил в конспиративную связь с сосланным туда Троцким. Вскоре коллегия ОГПУ приговорила его за повторную измену к высшей мере наказания. Колегаев, Саблин и многие другие репрессированы во второй половине 30-х, Спиридонова — в 1941 году.
Вероятно, интересно будет читателям узнать и об обстоятельствах раскрытия такой крупной заговорщической организации, как «Национальный центр». В середине июня 1919 года под Петроградом был убит караулом бывший офицер А. Никитенко, пробиравшийся к белым. При обыске у него обнаружили в мундштуке папиросы письмо на имя генерала Родзянко, подписанное «Вик». Из письма следовало, что в Петрограде есть белогвардейская организация, готовящая выступление к моменту предполагаемого захвата города войсками Юденича.
Спустя месяц при попытке перейти финскую границу были задержаны А. Самойлов и Н. Боровой-Федотов. При аресте последний выбросил пакетик — зашифрованное письмо, где сообщались данные о дислокации частей 7-й армии. Допрос Самойлова и Борового-Федотова вывел Особый отдел ВЧК на «Вика». Им оказался владелец фирмы «Фосс и Штейнингер» кадет В. И. Штейнингер — один из руководителей петроградского отделения «Национального центра». Кроме него, были арестованы представитель Юденича генерал М. Махов и меньшевик В. Розанов — один из руководителей эсеро-меньшевистского «Союза возрождения России».
В это время ВЧК получила дополнительные сведения: на Южном фронте при попытке перейти к Деникину задержан белогвардейский курьер. Под ногтями у него обнаружили узкую фотопленку с шифрованным письмом. В письме — шпионские донесения о состоянии Красной Армии. Рано утром 27 июля в селе Вахрушево милиционером Бржоско был задержан еще один белогвардейский курьер. При обыске у арестованного изъяли два револьвера и кинжал. В его куртке вместо ваты оказалось зашито около миллиона рублей («керенок»). На допросе в губчека он назвал себя — Н. П. Крашенинников. Его направили в распоряжение ВЧК...
— Алексей Сергеевич, «Красную книгу» писали люди, следовательно, они могли излагать субъективные взгляды на то или иное событие. А большое, как известно, видится на расстоянии. Как вы оцениваете новое издание с сегодняшних позиций?
— Свыше 70 лет прошло с момента образования ВЧК, но до сих пор не утихают страсти вокруг нее. Одни идеализируют ее, видя в ней лишь символ нравственной чистоты революции, непримиримости к врагам, бдительности и самоотверженности и умалчивают о существенных ошибках, имевших место в работе чрезвычайных комиссий и особых отделов. Другие, напротив, делают акцент на показе негативных сторон деятельности ВЧК, злоупотреблений, совершенных примазавшимися к ней преступными элементами, и на основании этого изображают ее как олицетворение «большевистского террора», беззакония, жестокости и насилия. Причем так характеризуют ВЧК, к сожалению, и некоторые советские литераторы и историки. Они стараются найти преемственность между репрессивным аппаратом периода культа личности Сталина и органами ВЧК. Именно с этой точки зрения «Красная книга» сейчас приобретает весьма важное политическое значение.
— А что лично вас поразило в «Красной книге»? Ее трагические страницы? Кание-то откровения?
— На страницах нашей печати часто стал подниматься вопрос о том, что наделение чрезвычайных комиссий исключительными полномочиями не может быть оправдано ни с нравственной, ни с правовой точек зрения. Некоторые авторы выражают отрицательное отношение к тому, что Советское государство предоставило чекистам право брать заложников, сосредоточило в руках ЧК и розыск, и следствие, и вынесение приговора, и приведение его в исполнение. Спорить есть о чем. Но замечу, что нравственные и правовые ценности современности они пытаются механически применять к явлениям, происходившим в специфической обстановке гражданской войны.
Разумеется, институт заложничества не укладывается в рамки нравственности и законности. Тем не менее обстоятельства неумолимо заставляли идти на эти крайние меры борьбы. Взятие заложников рассматривалось как гарантия того, что противник ради сохранения жизни того или иного видного деятеля прежнего режима, арестованного ЧК, воздержится от расстрела пленных революционеров...
Наконец, следует сказать, что идеи Ленина о реформе ВЧК, в которых была сформулирована его концепция правового положения органов госбезопасности в условиях мирного строительства, при его жизни не были полностью реализованы, а с конца 20-х годов — середины 50-х начался прямой отход от них. А ведь Ленин предлагал сузить компетенцию ВЧК, ограничив задачами борьбы с подрывной деятельностью политического противника, изъять у нее внесудебные полномочия, установить строгий контроль органов Наркомюста за следственными действиями ЧК...
— Вы — научный редактор второго издания «Красной книги». В чем конкретно заключалась ваша работа?
— Хотя книга была издана в типографии, ее составителям не удалось избежать многих неточностей в изложении документов, написании фамилий, дат, географических названий.
Поэтому мне пршлось обратить основное внимание на устранение ошибок в тексте. Например, возьмем заключение Следственной комиссии при ВЦИК по делу о мятеже левых эсеров. В перечень привлеченных к суду лидеров левоэсеровской партии составители по ошибке включили Я. С. Шейкмана, члена той же комиссии. К суду привлекались 15 участников мятежа, а в опубликованном списке оказалось лишь пятеро. Из него выпали Ю. В. Саблин, Д. И. Попов и А. Протопопов, обвиняемые в руководстве вооруженным выступлением. Зато это обвинение предъявлено, согласно напечатанному документу, Я. Блюмкину и Н. Андрееву — убийцам Мирбаха, которые в восстании не участвовали...
Немало пришлось покорпеть над расшифровкой шпионских донесений Н. Н. Щепкина в разведывательное отделение штаба Добровольческой армии. Он писал свои донесения тонко отточенным карандашом на узких, около трех сантиметров шириной, полосках папиросной бумаги. Писал микроскопическим почерком — на полоске помещал 12—14 строчек. Ни машинистка, ни следователи ВЧК не смогли разобрать отдельных слов. Так, Щепкин просил штаб Деникина передать Колчаку, что «прибыл Москвин с первой партией груза, остальных нет». Речь шла о том, что курьер Колчака «Москвин» доставил миллион рублей для «Национального центра», а другого курьера со вторым миллионом нет. (Курьера Н. П. Крашенинникова, который должен был привезти деньги, задержал, повторимся, милиционер И. Бржоско). В «Красной книге ВЧК», впрочем, как и в материалах следственного дела, вместо «прибыл Москвин» написано «прибыл в Москву».
Далее — составление комментариев. В книге упоминается громадное количество имен, исторических событий, научных терминов, неизвестных современному читателю, их следовало объяснить. Требовалось выяснить, кого из арестованных и почему составители сборника зашифровали знаком *** и буквами NN и К? Кто такой анархист Рощин и почему он призывал всемерно поддерживать большевиков в борьбе против белогвардейцев, за Советскую власть?
О чем говорилось в Выборгском воззвании кадетской партии, обнародованном в 1907 году? Что такое «красные» и «желтые» профсоюзы?
Наконец, нужно было расшифровать аббревиатуры, многих из которых нет даже в специальных словарях сокращений русского языка. Теперь читатель узнает, что «ТАОН», скажем, — тяжелая артиллерия особого назначения, «ПОЮР» — потребительское общество Юга России...
— И последний вопрос: как отнесся н подготовке «Красной книги ВЧК» Комитет госбезопасности СССР?
— Сборник выпускается Политиздатом по инициативе руководства КГБ СССР, который предоставил редакции возможность ознакомиться с подлинными следственными материалами, вошедшими в публикуемый сборник без каких-либо купюр. Наконец, сотрудники Центрального архива КГБ СССР передали нам фотографии и для второго тома книги, оказали большую помощь в выявлении и сверке документов, уточнении фамилий, а также судьбы отдельных лиц.
Беседу вела И. МАЛЯРОВА.
Газета «Труд», 24.08.1989 года
Statistics: 29
Как «Отец народов» мстил Польше
Как только гусеничная техника выползла на столичные улицы, руководство УКГБ по Тверской области тут же предложило следственной группе Главной военной прокуратуры СССР прекратить работы по частичной эксгумации польских военнопленных, расстрелянных палачами НКВД.