Сто дней одного года
Минула первые 100 дней Бориса Ельцина на посту Председателя Верховного Совета РСФСР
Май месяц. Первый Съезд народных депутатов РСФСР, под водительством незабвенного Василия Ивановича, дебатирует вопрос о российском суверенитете. Еще ничего не ясно: мнений — тьма, проектов — масса, согласия — нет. В одном из репортажей тех дней я рискнул угадать будущее. Писал — не исключено, что решение вопроса о российском суверенитете положит конец тому сценарию перестройки, по которому она развивалась до сих нор. Дальше, мол, — другая история. «Были бы декларация о суверенитете и политический лидер, способный воплотить ее в жизнь».
Сегодня, вот уже больше трех месяцев, Российская Федерация имеет и то, и другое. И что же? Другая история началась...
Второе пришествие
Если верить книге Бориса Ельцина — а оснований для сомнения у меня лично нет никаких, — то в конце 1987 года ему, совершившему на недавнем Пленуме ЦК КПСС «политическую ошибку» и освобожденному от высоких партийных постов, позвонил Генеральный секретарь и предложил работу в Госстрое СССР: «Можешь делать все, что угодно, только в политику я тебя больше не допущу». Так все, наверное, и было. Три года назад. И надо сказать, что обещание «не допустить» последовательно выполнялось.
Но 29 мая 1990 года, в день избрания Председателя Верховного Совета РСФСР, история нашей страны перестала быть личным делом Первого Лица и устремилась в свое естественное русло. Депутаты избрали Ельцина — затянувшаяся историческая драма подошло к своему финалу.
Я обращаюсь сегодня к этой истории не за тем, чтобы, рискуя собственным глазом, всуе «помянуть старое». Я вообще отказываюсь рассматривать ее как историю личных взаимоотношений двух политических лидеров — она другим ценна. Не только ведь личные качества Ельцина вновь вознесли его на вершину нласти, но и те подспудные процессы, которые созрели к маю этого года. Что это за процессы?
Перестройка пришла «сверху». Думаю, что это утверждение, ставшее уже банальным, не нуждается в особых доказательствах, как в тот факт, что демократию, гласность к плюрализм советский народ не завоевал в борьбе c тоталитарной системой, а получил в готовом виде от «властей предержащих».
Это главное противоречие перестройки: движение к демократии (т. е. к власти народа) шло не от народа, а по замыслу и сценарию Генерального секретаря ЦК КПСС. Он был мотором перестройки, он продуцировал идеи, и он — ошибался. Все это называлось демократизацией. Демократия же наступает только тогда, когда «не царь, не Бог и не герой», а сам народ делает свой выбор и сам решает, как он хочет жить, ради каких ценностей и под чьим руководством. Народ должен был почувствовать себя хозяином положения. И здесь судьба опального функционера пересеклась с потребностью народа к самостоятельному действию.
То, что было невозможно в 85-м году, свершилось пять лет спустя: в день избрания нового Председателя Верховного Совета РСФСР победил не Ельцин, а народ, заявивший о своих законных претензиях на власть.
Наследство Кассандры
Говорят, что, принимая дела от своего предшественника Виталия Воротникова, вновь избранный глава республиканского парламента получил лишь тоненькую папку с документами, касающуюся текущих дел, содержимое которой он изучил меньше чем за час, впрочем, бумаги - дело десятое. С реальными текущими делами расхлебаться будет гораздо сложнее.
В сентябре прошлого года во время своей нашумевшей поездки по Америке Ельцин предрекал возможность катастрофы, которая наступит в его стране через год. Вот только вряд ли он сам тогда предполагал, что к моменту «назначенной» им катастрофы он будет не оппозиционером, свободным от обязательств власти, а главой парламента самой крупной в стране республики. «Кассандра перестройки» — так окрестили Ельцина мои американские коллеги — оказалась в плену у собственных пророчеств.
Он перехватил власть, выпавшую из рук «старой гвардии» на излете, в тот момент, когда многие возможности экономических реформ были упущены, когда «всеобщим эквивалентов труда» стала пачка «Мальборо», а номенклатура потребительских товаров на магазинных полках сократилась ровно настолько, чтобы ее можно было считать на пальцах. Данные Госкомстата СССР предупреждают: сократились производительность труда, валовый национальный продукт и национальный доход; возросли инфляция, дефицит внешней торговли и правительственный долг. До беды уже ие один шаг, а несколько сантиметров.
Очевидно, что главе российского парламента не осталось ни малейшей возможности, чтобы провести реформы по классической схеме: сегодня — законы, завтра — перемены ж лучшему. Но столь же очевидно и то, что чуда не будет, благоденствие не наступит в ночь с воскресенья на понедельник. Что остается?
«Гений—это не дар Божий, а выход нз отчаянной ситуации», — заметил однажды французский философ. Отчаянная ситуация у нас налицо уже сегодня, а вот насчет гениальности нового российского руководства мы сможем судить только тогда, когда оно сможет выпутаться из переплета, в который попало, впрочем, не по своей вине.
Вопрос, следовательно, в резервах времени. Задачу из детской книжки - «ночь простоять и день продержаться» — новый российский парламент и его глава искали все первые 100 дней своей власти.
Команда доверия
Политика — командная игра. И сколь бы ни был высок личный рейтинг популярности Бориса Ельцина, но и его может не хватить, когда дело дойдет до социальных потрясений, вызванных коренной реформой экономики. Кажется, сам Ельцин это прекрасно осознает. И, не имея возможностей для сиюминутного оздоровления экономики, он делает ставку на психологический фактор: только доверие народа к российскому правительству в состояния дать тот резерв времени, который необходим для проведения реформ.
Ельцин приступает к формированию своей команды, исходя прежде всего из трех критериев: компетентность, популярность, молодость.
Хотя образование кабинета министров формально является прерогативой Предсовмина, но в подборе кандидатур на министерские посты, несомненно, сказались интуиция и симпатии Ельцина. Геннадий Фильшин, Виктор Ярошенко, Николай Федоров, Виктор Кисин, Михаил Полторанин, ставшие популярными благодаря своей критике непопулярных мер союзного правительства, авторы многих альтернативных законопроектов, они, бесспорно, приносят команде Ельцина дополнительные «очки».
Очень точно учтен и возрастной фактор. Зная об аллергии на «правительство стариков», от которого общество не успело излечиться со времен застоя, Ельцин привлекает в правительство специалистов, по старым номенклатурным меркам, «неприлично молодых».
Ну, конечно же, это чистой воды популизм! Однако Ельцин не был бы Ельциным, если бы учитывал лишь мнение определенной группы избирателей. Опыт старого аппаратчика и политическое чутье подсказали ему: правительство согласия не может быть собрано исключительно из кумиров публики и звезд парламентской демократии. Он пытается соединить несоединимое: одна часть правительства должна символизировать полный разрыв со старыми структурами власти, другая — обеспечить преемственность. К работе правительства поэтому привлекаются и старые опытные зубры административно - командной системы, не скомпрометированные, правда, участием в одиозных «проектах века» и коррупцией.
Итак, новая российская власть, впервые сформированная без подсказок со Старой площади, готовя ж действиям.
И все-таки... «Даже нам, кто может пользоваться доверием народа, еще два-три года будет очень трудно успокоить людей» — так оценил ситуацию Б. Ельцин в интервью одной швейцарской газете.
Привет от Удава
Вот задача для политика: одно дело — взять власть, и совсем другое - эту власть сохранить, превратив ее в механизм обогащения народа; одно дело — заявить о суверенитете, и совсем другое — воплотить это заявление в реальную самостоятельность. Сказав «а» на первом Съезде российских депутатов, новый глава парламента должен был сказать «б», решав вторую часть этого политического уравнении.
А собственно говори, что такое власть? Вот все время говорит: партия передает власть Советам, или центр передает властные полномочия республикам. Это как? Мне вспоминается сюжет из одного весьма поучительного мультфильма. Обезьяна приходит к Слоненку и говорит: «Я принесла тебе большой привет от Удава». «Давай его скорей», — обрадовался Слоненок. Он был прагматик, мыслил конкретно и поэтому огорчился, увидев, что в руках Обезьяны пусто. Так же порой происходит и с передачей власти. «Давай!» — кричат республики и Советы, в ответ получая лишь воздух. То есть вам — власть («привет от Удава»), а нам — типографии, банки, золото, здания. А власть ваша. Пользуйтесь.
Нет, новое российское руководство тоже прагматично. И власть для него — это не бумажка с текстом декларации, а нечто более конкретное. Нельзя дать что-либо своему народу, ничего не имея.
Итак, власть—это собственность, а собственность — в руках республики. И не было бы никаких проблем, не будь власть величиной постоянной и парадоксальным образом, но подчиняющейся закону сохранения вещества: если что-то где-то прибыло, то ровно столько же этого где-то убыло. То есть усиление суверенной власти России означает прямо пропорциональное ослабление власти центра.
Все мы помним, сколь болезненно реагировал центр на юридические акты Прибалтики, аналогичные российской Декларации о суверенитете. За Россией последовали Украина и Белоруссия. Взаимоотношения республик и центра кардинальным образом изменялись: Указом Президента СССР еще можно было как-то отменить декларации отдельных республик, но отменить всю страну — нелепо. И тогда центр тяжести политической борьбы сместился в сферу конкретного законодательства. Особой остроты она достигла в так называемом «алмазном деле».
Напомню: в середине августа Президиум Верховного Совета РСФСР признал недействительными сделки союзного правительства с Западом, совершенные без согласования с российскими властями и в ущерб экономическому суверенитету республики. Решение это касалось прежде всего состоявшейся недавно продажи российских необработанных алмазов компании «Де Бирс». (Мы уже писали об этом в нашей газете 31 августа).
Я думаю, что этот эпизод был самым серьезным испытанием для молодой власти в течение ее первых «100 дней». Не знаю, как и о чем потом говорили в этой связи на почти пятичасовой встрече при закрытых дверях М. Горбачев и Б. Ельцин, но на состоявшейся вскоре пресс-конференции один из них сказал,— что «этот политический казус больше не повторится». Экзамен на серьезность намерений, получается, выдержан?
И папа, и Лютер
Московский корреспондент «Монд» В. Гетта очень остроумно и точно, на мой взгляд, подметил однажды противоречивость положения Горбачева, сохранявшееся все эти пять лет перестройки: «Он одновременно и папа римский и Лютер».
Инициатор перестройки, не имея в стране равного себе политика, был обречен все это время на одиночество власти. А это положение, кроме того, что бесперспективно для самого политика, опасно еще и для страны. Добрый сказочник Шварц предупреждал всех революционеров: очень трудно убить дракона и самому не стать драконом. Очень трудно покончить с тоталитаризмом в одиночку, не водрузив на его обломках какой-нибудь тоталитаризм «нового типа». Единственное спасение от этого — демократия. Но институты демократии «не работают» без политического диалога равных друг другу сторон.
Появление на политической арене Ельцина и доказанная им уже в первые «100 дней» способность к независимому властному действию в корне изменили ситуацию в стране.
«Нет президентов больших и маленьких, как нет больших и маленьких народов», — любит повторять Председатель Верховного Совета РСФСР. Эта новая политическая доктрина, которую исповедует глава российского парламента, играя роль буфера между республиками и центром, придает иной, более высокий статус и главам суверенных союзных государств, вчера еще находившихся на полу-вассальном положении. Отказ от имперских позиций, таким образом, создает в стране ситуацию крайне благоприятную для подписания нового Союзного договора. Договора равных.
Эта же доктрина заложена а в преобразование Российской Федерации.
«Рука дающего не оскудеет», — гласит библейская заповедь. В ее справедливости, думаю, можно будет убедиться, как тодько дело дойдет до подписания федеративного договора или до голосования по Декрету о власти на втором Съезде народных депутатов РСФСР, Точно так же убедимся, как, надеюсь, уже многие убедились, что Ельцин теперь не тот Борис Грозный эпохи расцвета перестройки, что наводил ужас на номенклатурное боярство.
Формула реформ — «три Д»
Доверие. Динамизм, Диалог.
Эти три составляющие общей формулы российских реформ были открыты уже в первые «100 дней» Бориса Ельцина на посту Председателя Верховного Совета РСФСР.
Решив формулу «трех Д», новое республиканское руководство начинает совсем другую историю России. Я не говорю, что она будет спокойной и безоблачной, особенно первое время. Я не говорю, что она нас накормит, обует и успокоит сразу же по истечении «500 дней» приближающейся экономической реформы. Я говорю лишь о том, что историей будут отныне управлять объективные законы экономики, а не «мудрость вождей», и ее двигателем будет она сама, а не «революционный энтузиазм».
И совершенно неправильно, мне кажется, говорить, что в России произошла революция. Пришло время последовательных и органичных реформ, а не революционных преобразований мира, от которых так намучилась ваша Родина.
Степан КИСЕЛЕВ
«Комсомольская правда», 11.09.1990
Statistics: 26
Унтер в лампасах
Это была сенсация «номер один» — арест первого заместителя министра внутренних дел» генерал-полковника» еще недавно депутата Верховного Совета РСФСР, кандидата в члены ЦК КПСС.