Признание нерасстрелянного шпиона
Летом 1985 года из Москвы при загадочных обстоятельствах исчез советский дипломат, а в действительности кадровый сотрудник нашей разведки Олег Гордиевский. Через некоторое время он объявился в Англии. Оказалось, Гордиевский еще задолго до своего побега начал сотрудничать с английской разведкой.
История эта по понятным причинам в печати широко не обсуждалась. Но вот пять лет спустя, в конце сентября нынешнего года, «Красная звезда» опубликовала статью с броским заголовком «Измена. Послесловие к «сенсации» о супершпионе О. Гордиевском». Цитируем: «В сети английских спецслужб он попал, будучи сотрудником советского посольства. Произошло это, как теперь стало ясно, из-за того, что он слишжом любил богемную жизнь и женщин... Этому способствовало и то, что его непосредственным начальником в Дании был некто Любимов — человек отнюдь не строгих моральных правил, уволенный из органов государственной безопасности за чрезмерное увлечение женщинами. Кстати, известно, что накануне своего побега из Союза Гордиевский пришел домой именно к Любимову. Беседа «тет-а-тет» была продолжительной. А может быть, это было благословение?»
Поскольку «некто» Любимов, недвусмысленно обвиненный в пособничестве английской разведке, не только жив-здоров, по и вопреки ожиданиям находится на свободе и даже вполне успешно печатает в журнале свой роман из жизни советских разведчиков, нам было интересно услышать его точку Прения на те давние события.
Беспрерывно звонят приятели: «Поздравляю, старик! Тебе надо еще и заплатить КГБ за создание такой репутации!»
И смех, и грех. Обида утихает, человек я не злопамятный. К тому же нет дыма без огня. В моем пенсионном удостоверении указано, что «пенсия назначена за выслугу 25 лет», но истинной причиной отставки послужил развод.
Насчет «благословения» Гордиевскому, что подразумевает, будто я шпион, даже, наверное, резидент английской разведки и организатор его побега, так это тоже не без крупицы правды: я работал в Англии много лет, люблю эту страну, моя кандидатская диссертация связана с Англией. До сих пор стараюсь читать английские газеты и журналы, уважаю шотландское виски (об этом почему-то умолчал мой биограф в «Красной звезде»), занимался организацией работы по Англии в Центре.
С Олегом Гордиевским я работал рука об руку с 1976 по 1978 год, когда я сменил в Данин шефа разведывательной точки, а он уже несколько лет работал там заместителем.
Хочу показать его таким, каким он казался мне в то время, хотя сейчас многие его поступки, естественно, выглядят в ином свете. Гордиевский мне импонировал своими обширными познаниями в области политики, истории и религии, датских нравов и обычаев, мне нравилась его интеллигентность и покладистый характер. Самое смешное, что мешало нам сблизиться именно его равнодушие к «богемной жизни»: я грешным делом люблю застолья и компании, он же мало с кем общался, любил уединение, музыку. В советской колонии к Гордиевскому относились поразному: одни ценили его вежливость и предупредительность, готовность помочь и чувство юмора, очень немногие считали его двуличным, себе на уме.
В 1978 году Гордиевский покинул Данию, и, когда я вернулся через два года в Союз, он уже готовился в Англию. Вскоре он отбыл в Лондон, мы иногда переписывались и один-два раза встречались во время его отпуска. Однажды летом 1985 года раздался телефонный звонок: приехал Гордиевский по вызову руководства. Уже по телефону он мне сообщил, что у него неприятности, и на следующий день посетил меня дома.
- Вид его меня поразил, таким я его никогда не видел: бледный, издерганный, нервный. Боже, думал я, что же такое стряслось? Он большими порциями пил привезенное с собою виски, что меня, с учетом его равнодушия к спиртному, тоже удивило. Сообщил, что его не утвердили резидентом и отозвали из Англии. «Почему?» — удивился я.
И тут он разыграл красивую карту, которую я, как профессионал, могу оценить: он сказал, что кто-то засек у него дома эмигрантские книги и подал это в Центр, как «диссидентские настроения». Выстрел был в самую точку: всю жизнь я собирал и русскую поэзию, изданную за границей, и книги Солженицына, Замятина, Шмелева, Зайцева. Естественно, что, услышав его объяснения, я проникся к нему сочувствием и искренне возмутился интригой вокруг него, хотя меня не покидало ощущение, что он недоговаривает.
Точно помню, что «благословил» я его так: «Пошли их всех к черту, уходи на пенсию, защити кандидатскую, ты же по натуре историк!» На этом мы и расстались, и договорились снова увидеться, но осталось у меня от встречи тяжелое впечатление. И дело было не в истории с «книгами», а в самом Гордиевском: что он так расклеился? Велика ли драма, что тебя отозвали? А я еще считал его человеком, который спокойно относится к карьере! Так я думал тогда, не подозревая, что он ходит по лезвию ножа и ожидает ареста. Был он у меня и незадолго до своего побега, снова очень взвинченный, «тет-а-тет» продолжался недолго, но мы договорились встретиться.
Вскоре он объявился в Лондоне...
Почему он ко мне заезжал?
Думаю, что не только, чтобы «разрядиться»,— он же, видимо, чувствовал, что надвигается гроза? Может, он рассчитывал, что может получить какую-то информацию о планах в отношении его — вдруг об этом мне рассказал кто-нибудь из бывших коллег?
Сейчас много разговоров о предателях из числа разведчиков, все это так, их действительно много, но разведка работает за рубежом под огнем мощных спецслужб, мобилизовавших все ресурсы для вербовки разведчиков. Я против того, чтобы делать разведку «мальчиком для битья». При всех издержках разведка приносит пользу стране, ведь существует масса подразделений в КГБ, особенно на местах, которые неизвестно зачем существуют. Я не сторонник жестоких расправ, но и противник того, чтобы карьеры людей, продвигавших изменников (и себя включаю в их число, я сам писал на Гордиевского хорошую характеристику), метеором вздымались вверх, как будто ничего не произошло.
Почему все-таки Гордиевский перешел на Запад? Истинную правду мы не скоро узнаем, вряд ли и сам Гордиевский ее расскажет, история его вербовки хранится за семью печатями в досье английской разведки. При анализе предательства начинать нужно не с частностей, а с главного: лавина изменников порождена кризисом нашего общества, начавшимся задолго до перестройки и серьезно коснувшимся «самого острого оружия партии» — органов госбезопасности, которые десятилетиями помогали реализовать политику, основанную. на безнравственности. Гордиевский всегда достаточно скептически относился к брежневскому режиму и к коммунистическим идеям, впрочем, я почти не встречал своих коллег, горящих любовью к Системе и считающих, что вот-вот после развитого социализма наступит желанный коммунизм. Конечно, все соблюдали правила игры, как в хорошем спектакле, правильно выступали с трибун, всегда качались вместе с линией партии, но перестройка давно уже зрела внутри многих, готовясь прорвать оболочку внешней лояльности. Но от критического отношения к развитому социализму до сотрудничества с иностранной разведкой лежит целая пропасть.
Для сотрудничества нужен особый склад характера, определенные психологические качества, это все равно, что поступить на службу в иностранную армию, это означает полную зависимость от своих боссов.
Гордиевский гордится своею принадлежностью к английской разведке, считает, что таким образом он борется за свободу и демократию в СССР. Увы, но и я сам когда-то верил в тайные методы, а сейчас мне кажется, что политическая борьба должна быть открытой. Сейчас я сторонник полного прекращения «холодной войны» и сотрудничества наших спецслужб с западными разведками против фанатиков, которых более чем достаточно в этом мире.
Моя версия измены Гордиевского сводится к тому, что его долго, планомерно и тонко втягивали в сотрудничество на идейной основе, вполне допускаю, что использовались и другие факторы — в борьбе разведок никто не работает в белых перчатках. И еще мне кажется, что у любого нашего человека, работающего на иностранную разведку, как бы он ни ненавидел и коммунизм, и КГБ, и правительство, и всю систему, притуплено, если не атрофировано, чувство родной земли, ибо, как писал русский мыслитель Василий Розанов: «Счастливую и великую родину любить не велика вещь. Мы ее должны любить именно когда она слаба, мала, унижена, наконец, глупа, наконец, порочна». Я знаю, что мне на это ответят: а разве ваша система не растоптала родную землю? Система постаралась, согласен, но я убежден, что, находясь в рядах английской разведки, весьма сложно разглядеть национальные интересы России, ибо они всегда будут заслонены национальными интересами Соединенного Королевства.
Что же касается явного стремления КГБ взвалить всю ответственность на «начальника», с которым Гордиевский работал за 7 лет до измены, и уйти от анализа более глубоких причин, то в этом нет ничего нового и оригинального. Иногда мне чудится, что на Лубянке с 1917 года засел мрачного вида человек, который одной рукой навешивает «богемные» ярлыки на всех несогласных, а сейчас и на Калугина, и на других сторонников реформ в КГБ, привязывает нас к изменникам, будто мы одним миром мазаны и ничем не отличаемся от иностранных шпионов, будто сейчас на дворе 1937 год. А другой рукой он выводит, что критика КГБ инспирируется иностранными спецслужбами. Помилуйте, да разве нет оснований для критики КГБ? Страну захлестнула преступность, а КГБ уже несколько лет не может «перегруппировать силы», а иными словами создать крупное, может быть, самое главное во всем КГБ управление по борьбе с организованными мафиями, основной воз тянет милиция. Между тем в США внутренняя спецслужба — Федеральное бюро расследований (ФБР) 60 процентов своих усилий тратит на борьбу с организованной преступностью, а уже потом занимается контрразведкой и борьбой с экстремистскими организациями.
Я не считаю себя личностью с высокими моральными принципами, меня до сих пор не отпускает прошлое, мне стыдно, что я не только не находил в себе сил — куда там! — чтобы публично протестовать во время чехословацких событий, высылки моего кумира Солженицына, вторжения в Афганистан, но и служил брежневской политике, мне стыдно потому, что, как многие разведчики, в отличие от большинства народа, варясь в соку иностранной информации, я, может быть, и не совсем отчетливо, но понимал, что наше правительство — это синклит неучей и маразматиков, а - политика бездарна и опасна и для страны, и для всего мира.
Я уже не работаю в разведке десять лет, и моральные принципы меня стали волновать гораздо больше, причем даже в-мелочах. Какие, например, принципы лежат в разделении столовых на несколько частей: для начальства и для рядовых, почему на том же феодально-иерархическом принципе покоится в КГБ медицинское обслуживание? Даже, простите, любопытно мне знать, почему, начиная с определенной руководящей должности, при кабинете строится персональный туалет — что это за великий гуманистический принцип? Или начальство по какой-то причине боится стать в один ряд с подчиненными? Очень волнует меня, как обстоят дела с моральными принципами у некоторых генералов, особенно из партийных кругов, которые славно проводили в жизнь политику репрессий, по-прежнему стоят у руля и не думают уходить на заслуженный отдых, не на таких принципах воспитаны. Как им спится? Не является ли во снах покойный Сахаров, которого они травили? Не врываются ли в сон звуки гитары изгнанного Галича? Не мучат ли крики из «психушек»? Я знаю, что они ответят: мы действовали по законам того временя, по ведь и Берия тоже убивали по законам — была 58-я статья Уголовного кодекса. Вот когда мне ответят на эти вопросы, то может быть, и у меня, и у большинства ныне работающих в КГБ станет получше с моральными принципами. Лет двенадцать назад я написал в Дании стихи о застое, замаскировав их под видений Франциско Гойи в Испании. Читал очень многим своим коллегам, все прекрасно понимали подтекст, никто меня не заложил, все-таки много было вокруг порядочных людей, и сейчас много, и очень жаль когда всех сотрудников КГБ кое-кто представляет, как тупых служак. В стихах есть такие строчки: «И дьявол в образе козла мораль читает о принципах, трясет разбойничьим копытом и тычет прямо в Небеса!».
Хотел подписаться по-веселому: «По поручению английской разведки Майкл Любимофф», но что-то расхотелось шутить.
М. ЛЮБИМОВ
«Комсомольская правда», 12.10.1990
Statistics: 12
Военная тайна
Причины трагедии, случившейся в Свердловске, должны быть расследованы